Севастополист

Но меня в тот момент, безусловно, волновало совсем другое.

– Она была здесь? – теребил я братьев. – Почему я об этом не знаю? Почему вы не позвали?

Судак ответил странной песенкой, которую я никогда не слышал и которую он исполнил довольно противным голосом:

– В голове моей сто тысяч «почему», объясните, мама с папой, что к чему?

Оба тихо засмеялись.

– Почему она не говорит со мной? Вотзефак! – Я достал прибор и потряс им перед лицами парней, демонстрируя, что я на связи, жду сообщения от подруги. Нет, никак не получалось понять, почему эти ребята, зная про меня все, не начали с этого, а лишь случайно проговорились, когда я, изрядно пожив у них, уже собирался свалить.

Братья Саки долго решали, кто из них будет мне рассказывать, и выглядело это странным: во-первых, какая мне разница, а во-вторых, Борода ведь ее жених? Или я что-то не так понял?

Он и заговорил.

– Прекрасная Керчь пробыла у нас долго. В этом было мало практической необходимости, но мы получили большое удовольствие от общения с ней, она была к нам очень расположена, открыта, и наше общество ее не разочаровало.

«Странная речь для жениха», – думал я, слушая этот рассказ.

– На нашем уровне все ясно сразу: или он твой, или ты не его. Керчь все поняла, едва сюда попала. Что она делала дальше, не было так уж важно: она чувствовала себя своей.

– Но ведь и с нами… – растерянно возразил я, скорее собственным мыслям, чем этим словам. – Каждый из нас был немного не своим. И все же мы были вместе. Мы любили ее, как и всех остальных. Да, она была несколько грубой, с претензией, случалось, мы не понимали ее, но это же не повод, чтобы вообще исчезнуть, не попрощавшись даже!

– Вы не понимали ее, – кивнул Судак. – А она – того, что происходило вокруг. Теперь же вопрос с пониманием полностью улажен.

– Но не для меня! – ответил я. – Объясните хоть что-нибудь мне.

– Видишь, какая история, – кивнул Джа. – Она не попрощалась потому, что вы увидитесь. Ведь ты же приглашен на свадьбу, пережиточек!

– Польщен, – недовольно сказал я.

– Она переживает, не вини ее. Она хочет быть своей здесь. Ты для нее что-то старое, с чем она хочет порвать, с чем она отчаянно хотела рвать, еще живя внизу, только не знала как. А теперь – знает. Другое дело – если бы ты остался. Но Керчь ведь понимала сразу, что ты не останешься здесь. Тебя влечет другое.

– Ну а если так, – добавил лысый, – к чему бессмысленные церемонии?

– Это вы про свадьбу? – бросил я.

– Это мы про ваше прощание. Человеческая жизнь не церемония, и все прощания и встречи происходят в наших головах, и лишь затем в реальности. Скажи мне, если прощание уже случилось, для чего проводить его снова?