Только мы

К чему вселять в друзей тревогу?

Сегодня ночью — ухожу.

Я слишком долго ждал дорогу…

Хэлл

По Невскому проспекту в сторону Финского залива шла большая группа людей разного возраста, одетых в найденные в закромах ролевые одежды — у кого какие нашлись. От кожаных доспехов и самодельных кольчуг до бальных платьев. Полиция старалась не обращать на них никакого внимания — сверху спустили строжайший приказ ни в чем не ущемлять неформалов, что бы те ни творили. Впрочем, они ничего особого и не творили, просто прихлебывали прямо из бутылок и банок различные спиртные напитки.

Прохожие, завидев странную компанию, старались не обращать на нее внимания. Все уже понимали, что эти скоро уйдут в свой непонятный золотой туман. Происходящее пугало людей, вызывало у них недоумение, обиду, растерянность. Они ощущали, что их просто бросают, но не осознавали почему и за что. Однако после устроенного байкерами кошмара подходить к неформалам просто опасались. Кто их знает? Лучше не рисковать.

Постепенно темнело, мертвенным светом загорались фонари, мимо ехали машины, шли люди. А компания все также двигалась в сторону гавани, где их дожидался построенный старым капитаном парусник с командой из молодых юнг, совершивших недавно кругосветку. Полиция в отдалении сопровождала ролевиков, негласно охраняя их — неприятностей никому не хотелось. Пусть уж тихо-мирно убираются, ничего не вытворив напоследок.

— Видал уже, как они сваливают? — спросит молодой полицейский сержант у напарника, пожилого усатого мужика с нашивками лейтенанта.

— Видал… — недовольно пробурчал тот. — Туман золотой поднимается, они туда ныряют — и все. Мы тогда брать их хотели, кинулись следом. Ага, как же! Об ощущениях говорить не буду, тошно.

Он содрогнулся, вспомнив, как нечто огромное и незримое мгновенно оценило всю его жизнь и с отвращением вышвырнуло вон, словно он был каким-то мерзким насекомым. С тех пор лейтенант пытался понять, что же в нем такого отвратительного — ведь жил, как все. Да, брал, так все же брали! Жить-то на что-то надо, сын в институте учится, да и начальству отстегивать регулярно приходится. Он даже сходил в церковь, но ничего, кроме разочарования, это не принесло.

Вскоре компания вышла на стрелку Васильевского острова. Ролевики расселись на парапете и молча подняли вверх банки и бутылки, прощаясь с родным городом. Нева несла мимо них свои мутные воды, за нею виднелся Зимний дворец. Все слова были давно сказано, все итоги подбиты. Каждый взял с собой только самые дорогие вещи на память, но никто не взял оружия, подсознательно зная, что если оно понадобится, то придет само.

— Прощаетесь? — заставил ролевиков повернуть головы сухой, надтреснутый голос.

Перед ними стоял аскетичного вида монах в потрепанной черной рясе. Он с грустью смотрел на компанию, переводя вопрошающий и требовательный взгляд с одного на другого.

— А вам-то что? — безразлично отозвался парень в черных джинсах и синей куртке с множеством карманов. — Вы Его предали! Вот и оставайтесь наедине со своим предательством!

— Стой, Торвин! — положил ему руку на плечо другой, уже седоватый человек с морщинами на осунувшемся лице. — Этот не предавал, этот — настоящий!

— Надо же, — удивился тот. — Такие еще остались? Тогда не удивлюсь, если он и сам вскоре уйдет.

— Но мы же не верим в Единого, для нас есть только боги, и их много… — удивилась девчонка в косухе и не шедших ей светлых джинсах.

— Ты потом поймешь, — печально сказал седой и повернулся к монаху. — Вы что-то хотели?

— Уже ничего… — Голос того слегка дрогнул. — Я все увидел. Простите нас, мы не выполнили свой долг, не смогли…

Он понурился и шаркающими шагами двинулся по набережной. Его догнал чей-то голос:

— Такие там тоже нужны!