«Вперед! – понукает он себя. – Ей не уйти! Прорвись сквозь проволоку, схвати добычу – и наешься досыта, натешишься вволю, а упустишь ее – беда на твою волчью голову».
Да, но писк. Да, но лесник. Но укол, шерсть, наглядное пособие…
Обезумев от писка, он жмется к земле.
Они все стоят и стоят, он по одну сторону проволоки, она по другую.
Волк за забором прижимается к земле.
«Сейчас набросится», – думает она и закрывает глаза.
Еще чуть-чуть. Еще чуть-чуть, и она завопит, громко и пронзительно, ее вопль сотрясет лес, она развернется и побежит, а чудовище помчится за ней. Забор его задержит, но нити проволоки отстоят далеко друг от друга, он пролезет в щель, она уже слышит, как листва шуршит под его лапами, – и бежит. Он еще не догнал ее, но это вопрос времени. Она отбрасывает пакет, бутылка разбивается, красное вино хлещет на землю, а она бежит, бежит, через канаву, через изгородь, чувствует за собой горячее дыхание и бежит, раскидывая гравий.
Наискосок через кладбище. Может, он настигнет ее здесь, прямо среди могил, тут она и упокоится, ее кости сложат в белый гробик и опустят в землю рядом с дедушкой, так грустно, так красиво, так…
Она открывает глаза.
Он стоит, где стоял. Кажется, теперь чуть дальше от забора.
– Эй ты! – Девочка трясет проволоку. – Давай же!
Он делает шаг назад, потом вперед. Туда-сюда, и снова, и снова. Вертится на месте, как бешеный пес.
– Чего ты ждешь? – кричит она.
Чего он ждет?
Сквозь забор просовывается маленькая рука. Острие проволоки пропарывает кожу. Запах крови. Он теряет разум.
– Что, боишься?
Конечно нет! Он – боится? Да это просто смешно!
Нет, все-таки боится.
Вперед-назад. Вперед и снова назад. Писк разрывает уши. Она все еще там. Все еще возможно.
Наконец он дотрагивается лапой до забора, но тут вдалеке взвывают сирены. Уже едут, так он и знал! Он съеживается, бросается от дерева к дереву, подальше, подальше отсюда, спрятаться, схорониться где-нибудь, где его не достанут их иглы, может, на дне ямы, залечь на дно и свернуться в комок, маленький, невидимый.