Избранное

— Тянет, тянет еще, Жиу!

Вол повернул к нему голову и внимательными, человечьими глазами поглядел на него.

Когда-то пас он его, потом уехал в город учиться, а вол за это время состарился, одряхлел.

— Поедем, что ли?

— Поедем, Ион. Чего ждать?

Ион надел на волов ярмо, обошел кругом телегу, постукал, пощупал и, уверившись, что все ладно, сел на передок и тронул вожжи.

Моросил мелкий нескончаемый дождь. На раскисшей дороге стояли лужи. Вдоль обочины торчали мокрые черные домишки, мокрые черные деревья, мокрая черная вода стояла во дворах, словно захлестнуло их и схлынуло наводнение, промочив насквозь землю, омертвив дома.

Станция осталась позади, ехали проселком мимо тополей и ольхи.

Миновали равнину Агырбичу, и дорога потянулась по склонам бесконечных долин и холмов Кымпии, спускаясь и поднимаясь плавно и неспешно, словно бегущее время.

Ион сидел впереди, уперев кнут в плечо. Студент, свесив ноги, — сбоку на грядке, кутаясь в тонкий прорезиненный плащик.

Насколько хватало глаз, дорога была безлюдна. Далеко впереди, возле самого горизонта, обогнув Кобор, появилась коляска и, свернув к Урке, исчезла из виду.

Студент смотрел на позднюю зеленую травку, опушившую края доверху налитых водой канав. Смотрел на скудные голые холмы — светлый просторный дом своего детства.

На этих луговинах он пас овец.

Позади этих холмов прятался шалаш, где он, бывало, ночевал. А правее, за крутой обрывистой горкой, блестело озеро Бостэниште.

Летом они в нем купались, ныряли — счастливое время! По склонам чернели полоски распаханной земли — не сжалился острый плуг, пропорол зеленый покров, радовавший сердце своей нежной младостью.

— Озеро Бостэниште знаешь?

— Как не знать, а что?

— Летошний год высохло. Ни с того ни с сего. Народ, правда, всякое болтает. Будто громыхнул посреди ночи гром под землей, холм и осел, — ну и рыбы было поутру, хоть возами вози. Билась, бедная, в грязи на дне озера…

Студент помолчал. Подобрав ноги, он сидел теперь на дне телеги в соломе, обхватив колени руками, глубоко, по самые уши, натянув студенческую фуражку с красным околышем. Сердце у него защемило немой тоской от тщетности всего сущего.

Озеро, холмы сделались неинтересны. Муляж, подделка, рельефная карта, которую он давным-давно выучил наизусть: тут холм, дальше синей полосой обозначена речка, зеленая краска вокруг — поле.