— Я… мент в штатском…
Ничего не происходит. Не раздаётся гром и огненный столп не обрушивается на меня. Дети убегают в сторону дома, а я, постояв немного, иду на остановку автобуса. Ну, какой из меня программист, в конце-то концов?
Придя домой, первым делом я звоню Наташке. Нехорошо с ней получилось — исчез с выпускного, ничего не сказал. Что она обо мне подумала? Ладно, неважно, уж как-нибудь выпрошу у неё прощение. Обрадую её, и ей не захочется на меня дуться. Свожу её в цирк…
Трубку поднимает дядя Гена.
— Слушаю вас.
— Дядь Ген, привет. Это Егор.
— А, здорово, Егор.
— Позови Наталью к телефону, пожалуйста.
— Наталью? — усмехается он. — Так нет её. Упустил ты голубку свою. В Новосиб она сегодня укатила.
— Чего так? — удивляюсь я.
— Как чего? В универ будет поступать. Там тётка у ней, сестра моя. Вот у тётки и поживёт, пока будет готовиться, а там общагу дадут. Так что проворонил ты своё счастье. Там женихов знаешь сколько… Но ты не грусти, Егорка. Она тебе письмецо оставила. Заходи, я тебе передам.
— Письмецо? — повторяю за ним я. — Ладно, сейчас забегу. Пойду с Раджем гулять и забегу.
— Ну, забеги, Ромео, — хмыкает он и бросает трубку.
Какого хрена! Она ведь даже не предупредила. Странно… очень странно и на неё непохоже. Я выскакиваю во двор и, не дав собаке даже опомниться, сразу бегу к Рыбкиным. Гена открывает дверь и выглядит трезвым, что тоже странно.
— Заходи, зятёк, — кивает он, — несостоявшийся. Две новости у меня. Одну ты уже знаешь. Дочь моя села на поезд и отправилась во взрослую жизнь. А вторая та, что на этой неделе будем твоего Фрица поганого брать. Его и подельников. Вот так-то. А, есть ещё третья. Сам догадайся. Посмотри на меня и догадайся.
Я внимательно его осматриваю и делаю осторожное предположение:
— Зашился?
— Тьфу на тебя, — мрачнеет он. — Почему зашился-то? Просто завязал и всё. Не пью больше.
— Молодец, — киваю я, — рад, что ты внял голосу разума. Поздравляю. Давай письмецо-то от дщери твоей.
Он протягивает конверт, и я не глядя запихиваю его в карман.