— Егор, я думал ты в курсе. Звездочёт зама Печёнкина держит за шарики. Или компромат какой имеет, или ещё что, но держит. Благодаря этому он и на ЛВЗ пролез, Звездочёт то есть.
— Мля… А Звездочёт откуда про нас знает? Я ведь и Цвету ещё ничего толком не рассказывал.
— Значит, кто-то льёт воду на чужие мельницы.
— И что, вынюхал он у нас что-то или нет?
— Да кто его поймёт, вроде нет. Звездочёт, по моим данным, хочет Цвета из законников турнуть, развенчать, так сказать, а все дела его и доходы себе прибрать.
— Больно желающих много, — говорю я, качая головой.
— А кто ещё? — удивляется Роман.
— Парашютист, разговаривал со мной на тему, что он будет мне добрым хозяином.
— А ты чего?
— Ничего…
— Этот-то куда губу раскатал? Ему, как скажет Звездочёт, так он и сделает.
— Так может сказал уже, — пожимаю я плечами. — Только я вот не пойму, наше производство, оно ведь с Цветом никак не связано. Он там пока вообще не при делах. Да и со мной тоже. То есть выходит, под Большака кто-то роет?
— Ну, давай поищем, кто бы это мог быть…
— А где сейчас этот Самойлов?
— Уехал к месту службы, наверное. Точно неизвестно.
Мы замолкаем и сидим так несколько минут, как шахматисты за шахматной доской.
— Ну, — наконец оживает Куренков, — о чём думаешь?
— Думаю, кто знает наши планы по виски. И как нам всех звездочётов и парашютистов одним махом прихлопнуть. А ещё думаю, как контору переиграть и ЛВЗ себе захапать…
— Брагин, — вдруг расплывается он в улыбке. — А ты как танк, да? Из тех, кто прёт к цели, невзирая на непреодолимые преграды и неминуемые потери?
— А я, может быть, для этого здесь и очутился, — я тоже улыбаюсь, правда улыбка у меня выходит не слишком радостной.