Подпольная империя

— Как скажешь, — посмеивается он. — Но там есть люди, которые делают шикарную джинсу.

— Типа “Орбиты”? — скептически хмыкаю я.

— Нет, типа “Левиса”. Маркус говорит, джинса отличная. "Орбита" почему плохая? Во-первых, краска по ГОСТу должна быть износостойкой. Поэтому джинсы не вытираются во время носки. Во-вторых, на “Большевике”, где её делают, нет необходимого оборудования. В десяти квадратных сантиметрах ткани того же “Левиса” двести восемьдесят девять продольных нитей и сто восемьдесят девять поперечных, а в «Орбите» — двести шестьдесят и сто сорок. Плотнее сделать нельзя, вот она и вытягивается на коленках поэтому.

— Это Маркус рассказал?

— Ну, да, Маркус. Он сказал, что поставил из Польши оборудование в Узбекистан, и на нём там делают шикарный деним. От фирменного точно не отличишь. А тебе, кстати, надо и в Родники смотаться, выбить и “Орбиту”.

— Это в Ивановской области?

— Ага, — кивает Платоныч.

— Так и знай, — напеваю я, — я уеду в Иваново, а Иваново город невест.

— Это, наверное, песня из будущего, — пожимает плечами он. — Я такую не знаю.

— Через год или два узнаешь, дядя Юра. Её Миронов петь будет.

Он рассказывает всё, что узнал от Маркуса, а я сообщаю подробности о Барановской проверке, о резне в “Волне” и о встрече с Куренковым. Все свои новости. Мы обсуждаем все эти события и долго сидим на кухне. Жара постепенно отступает и в открытое окно начинает вползать вечерняя прохлада, а вместе с ней доносится смех и детские голоса.

Раньше дети гуляли допоздна и носились шумными ватагами по дворам. Ну как раньше… вот, прямо сейчас. Интернета на них нет.

Через два дня я улетаю в командировку в Ташкент на очередную конференцию по развитию лёгкой промышленности. Я везу комсомольский привет от сибирских ткачих и текст доклада. Как говорится, коротенько, минут на сорок.

Сначала лечу в Новосибирск. Сорок пять минут на Ан-24, и я на месте. Четыре часа ожидания и Ту-134 несёт меня сначала в Караганду, а потом и в Ташкент. Полтора часа туда и ещё примерно полтора сюда.

В общем, три часа, полёт нормальный. Выхожу из самолёта на трап и окунаюсь в густой тёмный вечер. Одежда моментально нагревается. Всего-то тридцать один градус, а вот днём будет под сорок. Надо купить себе тёплый стёганный халат и выпить горячего чая. Говорят помогает.

В аэропорту меня встречает Алишер. Угрюмый узбек лет сорока пяти. На нём светлые брюки и белая рубашка с короткими рукавами. Он неразговорчивый и выглядит очень уставшим. Его мне предоставил, если так можно сказать, Куренков. Но он не гэбэшник, а мент, работающий на гэбэшника, с которым у Романа есть деловые отношения.

Честный мент и донкихот, пытающийся биться с ветряными мельницами. В МВД республики его деятельность поддержки не находит, поэтому он и связался с Куренковским коллегой, но это типа, как если бы волк овец пас. В любом случае, до восемьдесят четвёртого года никаких особо громких дел точно не появятся. А потом придёт Гдлян и повыбивает признаний из многих больших шишек.

Мы подходим к белой “Ниве”. Алишер закуривает и открывает багажник. Я бросаю сумку и сажусь на пассажирское сиденье. Давненько я в такой тачке не сиживал. У Женькиного отца была такая… Алишер заводит машину и молча выезжает с парковки.

— В “Узбекистан”? — спрашивает он, имея в виду гостиницу.

— Да.