Райский сад

– Лучше бы нам никогда с ней не встречаться.

– С нами могло случиться что-нибудь и похуже этого. Возможно, так нужно: чтобы мы прошли через это и оставили в прошлом.

– Ты можешь попросить ее уехать.

– Не думаю, что это что-либо прояснит. Она тебя совсем не волнует?

– Конечно, волнует.

– Я так и знала. Но я люблю тебя, и больше ничто не имеет значения. Ты и сам это знаешь.

– Нет, не знаю, чертенок.

– Не будь таким серьезным. Когда ты станешь серьезным, я пойму, что ты умер.

Глава двенадцатая

Уже третий день дул ветер, но сегодня он был не таким сильным. Дэвид сидел за столом и, перечитывая рассказ с самого начала, вносил в него исправления. Он с головой ушел в работу и находился сейчас там, где происходили события в рассказе, и когда за окном раздались голоса девушек, он их не услышал, но потом, увидев их в окно, помахал им рукой. Они помахали ему в ответ; темноволосая девушка залилась ярким румянцем и улыбнулась, а Кэтрин послала воздушный поцелуй. Сегодня утром девушка выглядела очень хорошенькой, Кэтрин была, как всегда, прекрасна. Дэвид услышал звук мотора, отметил про себя, что это «бугатти», и снова окунулся в работу. Рассказ получился хорошим, он закончил его еще до полудня.

Завтракать было уже поздновато. Дэвид так устал, что не испытывал ни малейшего желания тащиться в город на старой «изотте» с плохими тормозами и огромным неисправным мотором, хотя Кэтрин оставила ему ключи от машины и записку, в которой сообщала, что они уехали в Ниццу и на обратном пути заедут за ним в кафе.

«Я знаю, чего я хочу, – подумал он. – Я хочу холодного пива в высокой литровой кружке из толстого стекла и pomme а l’huile[34] с грубо помолотым перцем». Но здесь, на побережье, пиво было отвратительное, и Дэвид с удовольствием вспомнил Париж и другие места, в которых он побывал, и порадовался тому, что написал хороший рассказ. Это была первая вещь, которую он написал с тех пор, как женился. «Главное – довести начатое до конца, – подумал он. – Незаконченная вещь ни черта не стоит. Завтра возьмусь за повесть о нашем путешествии и буду писать до тех пор, пока не закончу. Но какой конец будет у этой повести? Каким он будет теперь?» – спросил он себя.

Стоило на миг оторваться от работы, как в голову снова полезли всякие мысли. Он вспомнил прошедшую ночь, Кэтрин и дорогу, по которой всего два дня назад она ехала вместе с ним и по которой сегодня отправилась с этой девушкой, и почувствовал себя больным. Они, должно быть, уже на пути домой. Полдень. А может, зашли в кафе. «Не будь таким серьезным», – сказала она. Но она имела в виду что-то еще. Он допускал, что Кэтрин понимает, что делает. И вероятно, знает, чем это может обернуться. Да, Кэтрин, может и знает. А ты – нет.

«Пока ты работал, тебя ничто не тревожило. Значит, надо писать еще. Напиши о самом тяжелом, что было в твоей жизни. Начни не откладывая. Ты должен оставаться самим собой, хотя бы ради нее. Что хорошего ты ей дал? Много, сказал он себе. Нет. Много – значит «достаточно». Завтра же приступай к новому рассказу. К черту завтра. Никаких завтра. Ты пойдешь и сядешь за работу прямо сейчас».

Он убрал ключи и записку в карман и пошел в кабинет. Сев за стол, он написал первый абзац нового рассказа. Он задумал его давно, но работу над ним постоянно откладывал. Он написал несколько простых повествовательных предложений, держа в уме весь клубок проблем, который ему предстояло распутать и оживить на бумаге. Начало положено, оставалось только продолжить. «Вот и все, – сказал он себе. – Видишь, как просто сделать то, что на первый взгляд кажется невозможным?»

Он снова вышел на террасу, сел и заказал виски с перье.

Юный племянник хозяина принес из бара бутылки, лед и бокал.

– Месье еще не завтракал, – заметил он.

– Заработался.

– C’est dommage[35], – сказал юноша. – Давайте я что-нибудь принесу. Сандвич?