В таком режиме неизбежно рассеивается внимание, так что происшедшее, можно сказать, было закономерно. Возможно, мы слишком рано повернули обратно к чугунке, или еще по какой-то причине, но нам все-таки встретился очередной патруль. Самое обидное, что мы заметили их слишком поздно, несмотря на то, что эта группа жандармов, как и прочие, виденные раньше тоже не экономила на освещении. Синемундирники светились как реклама борделя, однако мы все равно ухитрились их заметить, футов за пятьсот — свою роль сыграли заросли средней густоты кустов, скрывших отблески фонарей. Звуки, наших шагов и дыхания, похоже, глушились ими недостаточно. Не успели мы остановиться, как последовал окрик:
— Стой, кто идет! — судя по отблескам фонарей, карабинеры принялись расходиться в стороны.
— Не стреляйте, — шепотом прошу я товарищей. В голову приходит удачная мысль, я поворачиваюсь к Кере: — Ева, попроси их, чтобы не стреляли. Жалобно.
Кера послушалась. На мой взгляд вышло не слишком убедительно, но жандармом хватило. Они ощутимо замедлились, сбавили шаг:
— Эй, девка, выходи. Ты там одна?
— Одна, добрый доминус, — Мне приходится буквально работать суфлером, шепотом наговаривая ответы. — Я заблудилась, и подвернула ногу.
— Вот дура, — злится жандарм. — Что тебя ночью в поле-то понесло?
Придумывать ответы на ходу не так-то просто.
— Родители выгнали, — ненатурально всхлипывает девушка. — У меня любимый в соседней деревне… Узнали, что непраздна и сказали идти туда, где нагуляла…
— Тьфу, дура и есть. Сказано же по всем деревням, чтобы по домам сидели. Куда ее теперь тащить?
— Нечего ругаться, рядовой! — шикнул другой голос. — Нарушительницу поймали? Поймали!
— Да какая нарушительница… — начал было солдат, но его прервали:
— А такая! Сколько отсюда до чугунки знаешь? Наверняка под поезд намеревалась броситься. А то и вовсе, злоумышляла что. А тут мы ее поймали. Чуешь, чем пахнет?
— Слушай, сержант, а ведь ты голова, — послышался третий голос. — Этак мы и премию можем получить за поимку бунтовщика, злоумышлявшего против республики, жандармерии, а то и чистой церкви?
— Я вам о том и говорю, идиоты, а до вас все никак не дойдет!
Обсуждая предстоящую премию жандармы на месте не стояли — брели на голос Керы, которая не забывала повизгивать и похныкивать, да при этом еще и смещаться то и дело на несколько шагов то в одну, то в другую сторону. В результате этих сложных маневров, жандармы, растянувшиеся было в цепь, собрались в неопрятную кучку, и теперь приглушенно матерясь рыскали толпой в поисках неуловимой девчонки. Мы с повстанцами тоже не сидели на месте — расползались в стороны, стараясь пропустить синемундирников к Кере.
Хорошо, что жандармы оказались такие алчные, да еще не постеснялись сообщить о своих намерениях. Иначе, боюсь, ребятам труднее будет решиться напасть на ничего неподозревающих карабинеров. Впрочем, в жандармерию по большей части такие и идут. Небрезгливые. Что с того, что девчонку, которую они собираются выдать за бунтовщицу, скорее всего бросят в тюрьму? Зато отделение получит по паре сестерциев премии, а командир и того больше. Ну а ребятам теперь будет легче их убивать. Впрочем, незачем лукавить — мне тоже.
Керу, наконец, нашли. Весь десяток скучился вокруг девчонки, которая сидела с несчастным видом прямо на земле, и продолжала жалобно хныкать. Если учесть, что выражение лица у нее было при этом идеально спокойное, а одежда мало походила на обычные для селян тряпки, зрелище выбивало из колеи и даже навевало жуть. Коротким усилием я проваливаюсь в транс. Думаю, так от меня будет больше пользы.
— Эй, ты чего? — неуверенно говорит кто-то из солдат.
Мне кажется, что это неплохой момент для того, чтобы напасть. Кере, видимо тоже, потому что она вдруг взвилась в воздух прямо из положения сидя и метнулась к сержанту. Широкий мах кинжалом, и сержант отшатывается назад. Движение рефлекторное — он даже понять ничего не успел. Ниже подбородка раскрывается широченная щель, из которой потоком выплескивается красное. Минус один. Легкое усилие с моей стороны, и тело сержанта шагает чуть в сторону, попадая каблуком в норку полевки, отчего он поворачивается. Капли крови брызжут в лицо сразу двум его соседям. Отчего оба отшатываются, тянут руки к лицу.
ebooksa