Подари мне семью

– Мамочка, мы сегодня поедем домой?

– Да, милый. Как ты? Голова не болит?

– Порядок, ма!

С сумкой наперевес я ловлю Митю на выходе из кухни и по привычке взъерошиваю его мягкие волосы. Замечаю, как радостно лучатся его глазищи, и постепенно оттаиваю. Органы больше не скованы коркой льда. Тепло маленькой юркой змейкой струится по жилам и прогоняет холод.

Шаг. Сомнение. Остановка.

– Спасибо за помощь, – не умаляя того, что для меня делают родители, застываю в метре от порога и напоследок обещаю. – Я позвоню.

Выскальзываю на крыльцо вслед за медвежонком. Крепче стискивая ручки сумки, отстраненно пересекаю дорожку, а в салоне старенькой верной Хонды становится легче дышать. Тихая музыка, льющаяся из динамиков, не царапает расшатанные нервы. Машина работает исправно после техобслуживания, оплаченного Никитой вопреки моим протестам. Двигатель мерно урчит, убаюкивая Митю.

Наступает долгожданное умиротворение. А вместе с ним оформляется четкое осознание.

Чужое мнение – ничто. Пепел. Пыль. Важно лишь то, что чувствую я и мой сын, сладко сопящий на заднем сидении.

Глава 21

Никита

Первый шок, обрушившийся на меня с известием о Мите, постепенно улетучивается, но цепкий страх, сковывающий разум, никуда не исчезает. Напротив, растет.

Да, я хочу проводить больше времени с сыном, заполнять пробелы в общении и впитывать, как губка, максимум информации о том, что он любит. И, вместе с тем, до рези под ребрами боюсь, что будет, когда медвежонок все узнает.

Что сделает мальчишка, выросший без отца, когда мы с Кирой решим ему признаться? Закроется? Затаит обиду? Отгородится?

Эти вопросы не дают мне покоя с утра до самого вечера. Зудят злыми пчелами и мешают сосредоточиться на работе. Спасает только хоккей, позволяющий выплеснуть кипящий клубок на лед, и следующие за тренировкой посиделки с пацанами.

Сегодня в спортивный бар напротив арены мы забуриваемся вчетвером. Терентьев, Саутин, Багиров и я. Не сговариваясь, выбираем самый дальний столик в углу и расслаблено плюхаемся на деревянные лавки.

Как и в студенческие времена, в «Хмеле и Солоде» шумно и многолюдно. Развешанные по всему помещению экраны транслируют извечное противостояние «коней» с «мясом». Официантки, одетые в одинаковые черные брюки и рубашки в черно-красную клетку, расторопно снуют между проходов. Принимают заказы, разносят нагруженные едой подносы и улыбаются так приветливо, как будто знают тебя всю жизнь.

Хороший здесь персонал. Вышколенный.

– Нам, пожалуйста, свиные ребрышки, куриные крокеты, чесночные гренки. Светлое нефильтрованное – два. И литр апельсинового сока.

На правах самого хозяйственного Сашка Терентьев озвучивает недлинный список и попутно умудряется отбивать сообщение жене. Кучу сердечек ей шлет. А я невольно задумываюсь, почему мой брак выжгло бытом и бесконечными ссорами, а Сашкин нет.