— Наверное, посчитали меня мертвым. А мобиль нетрудно перепутать.
— Наверное, — согласился Клейст. — Но я тут немного покопался в мобиле «Скорости». Отчасти из любопытства, отчасти от скуки. И вот, что я нашел.
Он вынул из кармана и протянул мне смятый кусочек свинца.
— Знаете, что это?
— Знаю. Увы, знаю. Пуля.
— Она пробила охлаждающие трубки конденсатора, переднюю стенку котла и расплющилась о заднюю.
— То есть, стрелок сидел где-то там, на линии, продолжающей дорогу. И стрелял так, чтобы разбить котел именно перед поворотом.
— Да. И думается мне, что эта пуля должна была предназначаться нам с вами.
Я прикинул варианты и согласился:
— Похоже. А из-за нашей поломки вперед вылетел мобиль «Скорости». Только знаете что, Николай Генрихович, похоже, что стрелок и те, кто пытался испортить наш мобиль, из разных команд. В итоге они действовали несогласованно и фактически сыграли друг против друга. И трагический исход этой аварии, как ни цинично это звучит, сыграл нам на руку.
Подошел Кацнельсон.
— Марк Соломонович, что с Анастасией Платоновной? Как она?
— Лучше, чем я ожидал. Сильное сотрясение головного мозга, многочисленные ушибы, сломано два ребра — скорее всего, о руль при ударе, но, по счастью, внутренние органы, насколько я могу судить, не пострадали. Легкие ожоги нижней части лица — это пустяки, пройдет без следов.
— То есть, ничего непоправимого не случилось?
— Можно сказать, да. Конечно, требуется еще понаблюдать за состоянием госпожи Боголюбовой, но можно сказать, что она легко отделалась, в отличие от того бедолаги, — он кивнул на тело механика.
— Тогда… Если мы вам здесь не нужны, то мы поедем. Надо, наконец, закончить гонку, пусть и с опозданием.
— Конечно езжайте. Я дождусь фургон и доставлю Анастасию Платоновну в больницу.
Гнать больше не было смысла. Но и совсем уж плестись я тоже не желал. Ехал привычно, и даже успел обогнать нескольких аутсайдеров.
Народу на финише было совсем немного. Несколько репортеров, несколько человек из числа клуба гонщиков, небольшое число скучающих зевак и, к моему удивлению, господин старший полицейский инспектор Платон Сергеич Боголюбов собственной персоной. Он выждал, пока я получил отметку о завершении гонки, пока зафиксировал время, и лишь потом подошел. Выглядел он взволнованным, бледноватым, поминутно снимал фуражку и протирал большим клетчатым платком потеющий лоб.
— Здравствуйте, господа. Господин Стриженов, господин Клейст… Рад видеть вас в добром здравии.