Боголюбова хихикнула.
— Думаю, букмекеры не слишком заработали на этой гонке.
— Согласен с вами. Николай Генрихович, вы уже выплатили гонорар Анастасии Платоновне?
— Как я мог, ведь финансами товарищества распоряжаетесь вы, Владимир Антонович.
— Тогда… Мария, будь добра, принеси письменный прибор!
Машка, одетая как дочка купца средней руки, тут же принесла требуемое. Я быстренько написал расписку.
— Николай Генрихович, какого размера был нынче приз?
— Двадцать тысяч рублей.
Я вписал в бумагу сумму, поставил подпись и протянул самописку Боголюбовой. Пока она расписывалась, я отсчитал три сотенные бумажки.
— Пожалуйста, Анастасия Платоновна.
По тому, как девушка взяла деньги, как вспыхнули радостью её глаза, было видно, что это первый в жизни заработок. Эмоций прибавляло ещё и то, что получен был он не за скучную работу, а за чистое удовольствие.
— Выпьете с нами чаю? — предложил я гонщице.
— Увы, нет. Папенька сегодня в полном согласии с маменькой назвали к обеду массу гостей. Кухарка уже с ног сбилась, чтобы все успеть к сроку. Так что мне пора. Но я надеюсь, что наше взаимовыгодное сотрудничество вскоре продолжится.
— Разумеется.
Всё время нашего с Боголюбовой разговора Клейст не сводил глаз с предмета своего обожания. Он делал все тактично и незаметно для девушки, но от меня прятаться забывал. А почему, собственно, и нет? Должна быть у моего механика личная жизнь помимо работы!
— Николай Генрихович, вас не затруднит доставить Анастасию Платоновну домой?
— Ничуть, — заверил меня Клейст.
— А можно я сама сяду за руль? — Настенька состроила такое умильно-просительное личико, что отказать ей в столь невинной просьбе не было ни малейшей возможности.
— Тогда, Николай Генрихович, проследите, чтобы мобиль вернулся в мастерскую своим ходом и без повреждений.
— Непременно.