– Я еду.
– Синьор комиссар, здесь прекрасный врач, он говорит, что операция несложная. Я дам вам номер моего сотового.
– Спасибо, давайте, но я все равно приеду.
Он положил трубку, взял письмо Ливии и вышел на веранду.
Сальво, дорогой,
прождав тебя три часа (помнишь, мы договорились пойти пообедать вместе?), я была просто вне себя от гнева.
Я хотела позвонить тебе, но потом меня осенила идея: пойти в комиссариат и отхлестать тебя по щекам. Я думала закатить такую сцену, чтобы твои люди запомнили ее надолго.
Я вызвала такси и приехала в комиссариат. Спросила у Катареллы, и он ответил, что тебя нет. Я спросила, знает ли он, когда ты вернешься, и он сказал, что не знает. И добавил, что ты собирался поехать в Монтелузу.
Поскольку все еще горела желанием отхлестать тебя по щекам, я сказала Катарелле, что подожду тебя в кабинете. И прошла в твой кабинет.
Но вскоре пришел Катарелла. Он закрыл дверь и с таинственным видом сказал, что хотел бы поговорить со мной, хотя не уверен, что это правильно. Он сказал, что, по-видимому, с Фацио что-то случилось.
Что-то серьезное, потому что Катарелла заметил, как ты взволнован.
Тогда я поняла, что, если ты напрочь забыл о встрече со мной, это действительно серьезно.
Я знаю, как тебе дорог Фацио. Мою злость как рукой сняло.
Я пообедала у Энцо, а потом на такси вернулась в Маринеллу. Около 18 часов я позвонила Катарелле. Он сказал, что новостей нет, и ты еще не вернулся.
Тогда я подумала, что мое присутствие здесь будет для тебя помехой.
Я забронировала билет на завтрашний рейс, на десять утра. Очень надеюсь, что все закончится хорошо.
Ничего страшного, встретимся в другой раз.
Я упрекаю тебя только в одном: почему ты не нашел времени позвонить мне и рассказать о том, что случилось. Дай мне знать, как Фацио.
Крепко обнимаю,
твоя Ливия.Почему, почему Ливия не осыпала его проклятиями, оскорблениями, ругательствами? Он и так чувствовал себя полным дерьмом, он и был дерьмом, без сомнений! А может, она издевается? Смеется над ним? Допустим, беспокойство за Фацио лишило его возможности соображать, но позвонить-то он мог! Мог. Но не позвонил. Почему он забыл про Ливию? Что за чертовщина?