– Этого разговора не должно было случиться… он приносит боль, и не столько мне, сколько тебе.
– О нет, его невозможно было бы избежать, – продолжила Луиза. – Наше свидание не прошло бесследно, по крайней мере для меня.
– Понимаю твои чувства… Но я не могу далее отвечать тебе взаимностью. К тому же я слишком молод и у меня есть обязательства перед моей семьей.
– Я жду от тебя ребенка. Думаю, это тоже означает кое-какие обязательства, – процедила она, стиснув пальцами витой столбик кровати.
На мгновение лицо Густава исказилось гримасой, выражавшей то ли ярость, то ли отвращение, но он тут же поспешил избавиться от нее и повернулся к окну. Затем, сделав шаг в сторону, опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях, застыв в таком положении на пару минут. Луиза терпеливо ждала его ответа, все так же держась за спинку кровати, как за единственную опору.
В итоге он выпрямился, подошел к Луизе и властно посмотрел в глаза:
– Если бы я знал, что от тебя будет так много проблем, то не стал бы связываться. Но, к счастью, я знаю, как разрешить это недоразумение. Идем.
– Куда ты собираешься меня отвести?
– Здесь неподалеку живет одна старуха, берется за лечение любой хвори. Я уверен, с этим она тоже справится. – Он кивнул своим мыслям и направился к двери, прихватив по дороге котелок и пиджак.
Комната начала вращаться перед глазами Луизы, и девушка навзничь повалилась на кровать, как марионетка, которой разом обрезали все нити. Воля к борьбе и жизни покинула ее в ту же секунду.
– Ну же, не глупи! – раздраженно прикрикнул Густав, поднял ее на ноги и за руку повел за собой из номера.
Обиталище матушки Хо, как значилось на выцветшей вывеске, располагалось в полуподвальном помещении, в одном из серых переулков недалеко от отеля. Появившаяся в дверях крошечная женщина неожиданно сильной рукой ухватила Луизу за предплечье и затащила в комнату, где усадила на узкую кушетку в углу. Густав остался стоять у входа, поэтому она просеменила к нему, прикрыла за собой дверь и начала тихо с ним переговариваться.
Солнце скудно освещало это странное помещение, и большинство деталей терялись в причудливых тенях, делая его еще более мистическим и пугающим. Большие стеклянные емкости наполняли крошечные птичьи черепа, длинные серебряные иглы и что-то еще, зеленоватое и маслянистое, чему Луиза не могла дать названия. Повсюду стояли флаконы коричневого стекла с настоями и микстурами, а может, и ядами. Чучело совы устроилось на полке под самым потолком, хищно глядя на любого посетителя. Но все эти диковины не волновали ее – слишком она была подавлена и обескуражена происходящим.
Когда дверные петли завизжали во второй раз, в комнату вернулась только матушка Хо. Бросив недовольный взгляд на Луизу, она тихонько заворчала что-то неразборчивое и поспешила к столу с весами, плошками и множеством маленьких ящичков.
– На, пей! – Старуха протянула Луизе деревянную пиалу, в которой плескалась молочно-белая жидкость, пахнущая жженым сахаром.
– Что это? – спросила посетительница, принимая остро пахнущее снадобье из тонких рук старухи, узловатых, как корни дерева.
– Сок, сок цветов… пей! – туманно, со странным присвистывающим акцентом ответила знахарка.
С усилием Луиза проглотила приторный напиток, чье послевкусие связало язык и нёбо. Спустя минуту, пока матушка Хо чем-то позвякивала и шуршала в дальнем углу, Луиза почувствовала, как ткань реальности стала трещать по всем швам и распадаться на куски. Спасаясь от подступающей дурноты, она бессильно откинулась на спинку кушетки, но стало лишь хуже. Удушающий водоворот лилового тумана, набирая обороты, повлек девушку в свои недра, когда она различила далекий голос старухи:
– Ползи ниже, еще ниже…
Опираясь на локти, Луиза начала сползать с кушетки, пока лежать не остались лишь ее спина и голова. Последнее, что Лу удалось разглядеть в мерцающем и гаснущем мире, была длинная спица с крючком на конце, блеснувшая в руках ведьмы. Наконец лиловые потоки уволокли девушку в неведомые глубины, где более ничто ее не тревожило.