— Да, и я не представляю свою жизнь без людей…
— Вот видите. Вы, оказывается, похожи на мою мать, и у вас такие же ласковые руки. Спасибо вам.
— Я очень рада, если чем, смогла помочь. Вы уже можете выходить на улицу, все заживает…
— Спасибо. Я сейчас переоденусь и пойду на стройку, разрешите?
— Вам нельзя делать резких движений, — забеспокоилась сестра.
— Я осторожно, тихо пройдусь.
И я зашагал неторопливо в сторону нашей стройки, где не был я уже много дней, и как-то очутился на поляне. Здесь какие-то злоумышленники за ночь выкорчевали большое, всем знакомое грушевое дерево и землю так выровняли, что, казалось, здесь вообще никогда не было дерева. «Все-таки не сумел раскрыть это дело», — подумал я о нашем полковнике и выбрался на шоссе. По дороге меня обогнала машина директора нашего совхоза. Заметив меня, из машины выбрался Ражбадин, наш участковый Абдурахман и еще какой-то гость. Директор, который показался мне не в лучшем расположении духа, начал разговор даже не здороваясь.
— Что же это ты, родственник, наделал? — со скрытой иронией проговорил он, обращаясь ко мне.
— А что? Ты имеешь в виду, что я из больницы выбрался, — недоуменно гляжу я на него, — так мне сестра разрешила.
— Я не об этом, Мубарак. Гм, да, от кого угодно я ждал, но не от тебя…
— Ты о чем?
— Как ты посмел?
— Хватит загадки мне загадывать, директор, говори, в чем дело? — мне стало не по себе, что он разыгрывает меня, как мальчишку.
— На меня жалобу успел накатать!
— Что? — удивлению моему не было предела.
— Хочешь сказать, не писал?
— Не писал, не пишу и не собираюсь писать. Что мне, больше делать нечего? — возмутился я. — Зря, Ражбадин, напраслину на меня гонишь.
— Не писал? — Угрюмое и сосредоточенное лицо его как-то вдруг подобрело, и я подумал сразу: «Конечно, разыгрывает меня». Но когда он порылся в папке с бумагами, мурашки у меня по коже побежали и вкрались тревожные мысли: «Значит, от моего имени кто-то сочинил, а может быть, это уже начались козни Исабека». — А это что? — Директор сует мне под нос бумажку. Я на миг онемел, беру, читаю; почерк мой и заявление мое. Но когда узнал, что это за бумага, от души отлегло.
— Вот напугал, дьявол, — смеюсь я.
— А чего ты смеешься, родственник?
ebooksa