— Орел, мой мальчик, он и мертвый — орел. Сердца трусов дрожат и перед мертвым героем.
И дети понесли на руках мертвого орла на самое видное место в ауле и похоронили его. Как известно, орел мух не ловит.
После первого покоса в горах выпадают дожди, и трава вырастает быстро. Нахлынут темно-фиолетовые тучи — жди ливней с грозами и молнией. Самое время тогда спрятаться где-нибудь в пещере или просто лежать на раскладушке в палатке и слушать эту вечную таинственную музыку грома, будто лопаются небесные тамтамы. Дождливых дней не так много, и после этих дождей лето вступает в свои права. Тут уже загар проникает даже в самые укромные места.
Туман, гонимый игривым ветром, потерял свою плотность, рассыпался хлопьями в углублениях и стал таять, вновь ясное солнце засияло на плечах гор, засверкало в каплях росы на траве. И дороги стали высыхать. На славу поработали сегодня все, и рабочий день сократили после обеда в связи с предстоящим вечером. Я попрощался со своим рабочим местом, с умной машиной не как с металлом, а как с чем-то одушевленным, даже погладил согревшийся под солнцем металл. Попрощалась и моя жена с полюбившимися студентками, как с подругами, с которыми ей было так светло и хорошо.
— Что будем делать, жена моя?
— Как что? Пойдем домой, покушаем, переоденемся — и на вечер…
— Какой вечер? Ах, да, сегодня же прощальный вечер со студентами.
— Лучше бы они вовсе не приезжали.
— Почему?
— Жизнь нашу перевернули…
— Разве они?
— И они, и эта стройка, ты видел, какие дома люди строят?
— Видел.
— А я ходила смотреть тот дом, который, говорят, наш Усатый строит себе.
— Это неправда. Брехня, — говорю я, защищая от моей жены ее же родственника.
— А что, и правильно сделает, если переберется. Вон посмотри, в какой развалине его семья живет, хуже нашего.
— Нет, жена, это, говорят, оставляют под гостиницу для почетных гостей.
— Красиво там, как в сказке.
— Ничего, жена, — поглядел я на нашу покосившуюся саклю, — и это в свое время кому-то казалось сказкой.
И мы, поев что было, всухомятку, переоделись, особенно дети, им же мать почти всем обновки купила, школьные формы и ботинки, а Хасанчику польский клетчатый костюм и туфли. Нет-нет, даже для одного того, чтобы испытать эту детскую радость, стоило испытать все то, что с нами произошло. И все вглядывались в наше старое, уже помутневшее, с желтыми пятнами зеркало. На самом деле, почему до сих пор у нас в доме не было даже сносного зеркала? Надо, надо купить большое чистое зеркало. Почему я об этом не подумал раньше? Казалось бы пустяк, но вот как об этом красноречиво напоминают сейчас столпившиеся у старого зеркала мои дети. Человек должен хотя бы два раза в день заглядывать в него, посмотреть на себя со стороны. Правда, горцы говорят: если нет зеркала, вглядись в людей и ты увидишь себя. И будто угадав мою мысль, жена вдруг говорит:
ebooksa