— Ты друг мне?
— Допустим.
— Тогда не спрашивай, куда и зачем. К моей машине! — решительно говорит Усман.
— Ты же не умеешь водить… — о чем-то еще говорил перетрусивший Исабек, но Усман вытащил его на улицу. Дошел до оврага…
— Она возвращается домой обычно здесь, и мы ее здесь и сцапаем вечером.
— Знаешь что, давай меня в это дело не вмешивай, — просит Исабек.
— Ты мне друг? — настаивает Усман. — Этим все сказано!
А вечером пошел дождь, как из сита, мелкий-мелкий, о таком говорят: «насмешливый дождь». Сумерки только сгустились, когда Асият оказалась на заднем сиденье. Усман и Исабек были в масках, точь-в-точь такие в нашем ауле надевают на свадьбах, на торжествах, в самодеятельном концерте — войлочные маски с хвостами на макушке и с татуировкой. Когда они подкараулили у речки и схватили ее в мокром тумане, она сначала перепугалась, стала сопротивляться и сорвала маску. Узнав Усмана, она успокоилась. Усман хотел ее связать.
— Не надо, я же не собираюсь бежать, — сказала она.
— Кричать не будешь?
— Нет.
Усман заворачивает ее в бурку и вталкивает на заднее сиденье машины.
— А я все думала, когда же ты покатаешь меня на машине? А что вы надели эти страшные маски? — обратилась она к Усману.
— Так надо, по обычаю. Хватит, поиздевалась…
— А что теперь будет? — спросила она.
— Как что? Ты что, не догадываешься, мы же тебя похитили, понимаешь, похитили?!
— Ах, похитили… ну так бы и сказал, теперь понятно, — прыснула со смеху Асият, — это даже интересно.
— Тебе не смеяться надо, а плакать. — Усман гонит машину, цепко держась за руль, резко переключает скорость на поворотах, на подъемах, машина подпрыгивает на ухабах. После дождя на дороге стояла непролазная грязь.
— А зачем плакать?
— Как зачем? Вах, тебя умыкнули, на тебе пятно похищенной, тебя никто замуж не возьмет, если, если…