— Вижу, тебя можно поздравить? Не только ты устроился на работу, но и Патимат сюда заманил, а?
— Девушки меня попросили, — смущенно отвешивает ему поклон Патимат, собирая у детей миски и ложки.
— Правильно сделали. А как же твой картофельный участок? — спрашивает Усатый, немало удивив меня тем, что из головы этого человека ничего не ускользало. Каждый человек и дело его у него были на учете. Во всем заметно его старание, желание и мысли свои и дела приладить ко всем.
— Вы же мимо проезжали, видели… — говорит моя жена, и голос у нее прозвучал немного неучтиво.
— Смотри, как родственница со мной разговаривает. — Он хватает в охапку детей. — Это все твои?
— А чьи же? — отвечает Патимат.
— Что ты с директором так разговариваешь? — Ражбадин был в добром настроении, иначе не потерпел бы он такого тона. И он, не желая больше связываться с Патимат, поворачивается ко мне. — Как твои дела?
— Спасибо, Ражбадин. Одно удовольствие, душа радуется.
— Ешьте на здоровье, директор.
— Спасибо, доченька, дай бог тебе счастья.
— А скажите, дядя директор, — спрашивает улыбчивая, светлая Джавхарат, — а что такое счастье?
— Счастье? — в замешательстве Ражбадин гладит усы, — честное слово, никогда не задумывался над этим, некогда было. Вот знаю, что сахар со всех сторон сладок.
— Ну, а все-таки? В чем оно выражается?
Несколько секунд Ражбадин прищуренными глазами разглядывал ее молодое и невинное личико, будто хотел на нем прочитать, с какой целью она вдруг именно его об этом спрашивает.
— Нелегкая задача, доченька, дай я поем, подумаю… хорошо?
— Хорошо, и потом мне скажете?
— Обязательно.
— А ты как думаешь, Мубарак? — спрашивает меня директор, когда девушка отошла.
— О чем?
— В чем, по-твоему, выражается счастье? Вот как это выражается у природы, я знаю, а как оно в человеческой природе, клянусь, не ведаю…