— Двенадцать, — поправила Лена.
— Да. Тем более.
— Хорошо. Если готов, лезь мне на спину и вперед.
Витя кивнул, забрался на подставленные руки Шарова, перелез на плечи и схватился за шершавый ствол.
Краем глаза он заметил, как злобно смотрит Червяков и как внимательно следит за его движениями Лена.
— Ползи чуть правее, — шепнул Давид и Витя сразу же последовал совету.
Действительно, справа на дереве торчала ветка, за которую он ухватился, подтянулся и в несколько уверенных движений оказался возле вещмешка. Грудь и руки горели от твердой и острой коры, вонзавшейся в кожу.
Витя протянул руку, подхватил лямку сумки и встав ногой на сучок ниже, снял ее. Теперь нужно было как-то спуститься.
— Чтоб ты свалился, — раздался тихий шепот внизу и левая рука, которой он держался за ствол, предательски ослабла.
Витя почувствовал, как от желудка к мозгу поднимается волна паники. Он не выдержит и упадет, опозорится на весь отряд и, самое страшное, — в глазах Лены. Левая рука едва не разжалась. Скрипнув зубами, парень перебросил лямку сумки через голову, обхватил ствол двумя руками и, перебирая ногами, начал съезжать вниз.
Когда ноги коснулись земли, от боли и напряжения потемнело в глазах.
— Ты же мог ее просто бросить, — посмотрев ему в глаза, уважительно сказал Шаров.
С трудом разжав стиснутые челюсти, Витя ответил:
— Тогда бы мы не смогли передать сообщение. Она бы разбилась.
— Да. Это так.
Шаров извлек рацию. Заодно в мешке обнаружились три пачки печенья «Земляничное» и две бутылки напитка «Тархун». Печенье тут же разделили на всех и, запивая божественным напитком, устроили небольшой привал, в ходе которого Лена заботливо замазала йодом довольно глубокие царапины на руках Вити.
Он периодически охал, но эта боль была столь сладкой, что он готов был покорить все сосны в лесу, лишь бы ее дыхание и сосредоточенный на его ранениях взгляд оставались как можно дольше рядом.
— Ну вот и все, — сказала она, забинтовав его запястье. — Жить будешь!
— До свадьбы заживет, — раздался голос Червякова позади, и Витя покраснел так, что начали гореть и щеки, и уши и все лицо разом.
«Чертов Червяков! — подумал он. — Чертов гад Червяков!» — Но украдкой он посмотрел на Лену и ему показалось, что она тоже немного покраснела и уж точно смутилась.