Заголовок, набранный большими буквами с левой стороны, бросался в глаза: «Андрей Емельянов выигрывает первое место на чемпионате СССР по бегу».
Ниже темнела черно белая фотография, на которой, сдерживая волнение, он узнал родной стадион, на котором побывал буквально несколько часов назад. Те же довольно странные сиденья для зрителей, башенки центрального входа, флагштоки — которые теперь пустовали, а на фотографии на них развевались флаги СССР и союзных республик.
Навстречу объективу по гравийной дорожке бежали семеро бегунов. Лицо третьего справа было ему слишком хорошо знакомо. И хотя он привык видеть себя на фотографиях, обложках журналов и в публикациях газет — эта фотография почему-то вызвала в нем трепет и даже какое-то мистическое чувство дежа-вю. Этого не могло быть — но было! Прямо перед его глазами на шершавой газетной бумаге был запечатлен его двойник, как две капли похожий на него самого. Ошибиться было невозможно.
Шаров медленно отложил газету и уставился на противоположную стену, пытаясь осмыслить увиденное. Его любивая дистанция пять тысяч метров, судя по фото — он успел это заметить автоматически, — манера третьего справа спортсмена чуть сильнее наклонять корпус вперед и делать более выраженные взмахи руками (отчего его называли «лыжником») — у этого бегуна была в точности такая же, как и у него самого. И это не было простым совпадением. На фотографии бежал он сам.
Еще раз бросив взгляд на фото, Шаров прикрыл глаза.
На западе Москвы вновь загудела сирена, и почти сразу же заработали зенитки. Где-то там сидят дети, его отряд. Они ждут его, будучи уверены, что он все решит. Сможет найти путь и привести их назад, к родителям, в безопасный город, в теплые кровати…
Он закрыл лицо руками. Как это осуществить? Лучшим вариантом, который беспрестанно лез в голову было сдаться, точнее — прийти к властям, в милицию, да к любому патрулю и рассказать все как есть. Самый идиотский вариант, после которого детей сразу заберут в детдома и отправят в эвакуацию, а его самого — в психушку. Как…
Он вдруг застыл, открыл глаза и часто-часто заморгал.
Как… бледнопоганочного.
Вот! По телу пронесся разряд электрического тока. Шаров резко вскочил, голова при этом закружилась и он едва не рухнул снова на диван.
— Старость не радость… — пробормотал он, с трудом восстановив равновесие. — Как же я мог забыть⁈
Луч фонаря скользнул по двери. Который сейчас час?
Взгляд переместился левее — в комнату, где у окна стоял небольшой шкафчик. На нем застыла бронзовая статуэтка бегуна, которую он получил за… — точно, второе место в спартакиаде союзных республик тридцать шестого года, проходившей в Ташкенте… Шаров почувствовал холодок, пробежавший по спине, потому что на самом деле, он никогда не был в Ташкенте, но при взгляде на статуэтку в голове сразу появилось соображение — откуда она взялась. Рядом с ней стоял будильник зеленого цвета с крупными цифрами на циферблате. Он знал, хотя и не видел этого, что у будильника разбито стекло — сверху вниз его пересекала тонкая трещина.
Будильник, разумеется, стоял. Если бы он шел, ему точно бы потребовалась психиатрическая помощь.
Примерно три-четыре утра, — решил он и прислушался. Из ванной комнаты раздался шум. Шаров поднялся, подошел поближе. Скорее всего, лилась вода. Может быть, бледнопоганочный решил искупаться? На своей стороне, разумеется… Вслед за шумом последовало невнятное бормотание, которое становилась то громче, то тише. Одно было ясно — сосед не спит. И, насколько Шарову припоминалось (неизвестно откуда), этот парень вообще плохо спал по ночам, предпочитая буянить, устраивать спектакли и шоу, которые нередко заканчивались вызовом милиции или скорой. А чаще — тех и других.
В одну из тех бессонных ночей его — то есть, Андрея Емельянова осенило — теперь он, стоя на кухне у окна вспомнил это так отчетливо, что поразился. Так бывает, когда вдруг, ни с того, ни с его в голове всплывает намертво забытый сон.
Дело было в деньгах (как обычно!). Уже несколько дней дома лежала крупная сумма в ассигнациях, которую он выиграл на ставках. Ни о каких лошадях и гремевшем на всю страну ипподроме речи не шло — ему было на что, точнее, на кого ставить.
И он воспользовался этим шансом. Связался с темными личностями, которые шныряли у входа на стадион, возле касс и рядом с трибунами. Как правило, на западной трибуне собиралась публика посолиднее — там бетонные ярусы амфитеатра покрывали деревянные мостки. Не слишком комфортно, но куда лучше, чем голый холодный бетон.
Да и шума оттуда раздавалось поменьше — солидная публика приходила играть, а не кричать. Ставки порой были серьезные, куда больше его заработка в клубе и надбавки за «Мастера спорта».
А пожить хотелось вдоволь. В государственных магазинах процветал дефицит, а вот на рынках и в коммерческой торговле можно было найти что угодно — иностранное, производства Германии, Австрии, Франции, США. От костюмов до шляп, от туфель до радиоприемников. И, если позволял доход, можно было даже подумать о приобретении автомобиля. Заводская цена на ГАЗ М-1 составляла около 9–10 тысяч рублей, но, понятное дело, никто ими не торговал и купить просто так личный автомобиль было нельзя.
ebooksa