Бульдог Драммонд

– Петерсон! Здесь ваш приятель, дорогой старый Генри. И он очень раздражен моим концертом. Вы не могли бы его чуть-чуть успокоить? Он так раздражен, что в любой момент может произойти несчастный случай, и я вижу, что полиция уже здесь. Так что?

Даже на таком расстоянии он видел, как перекосило Петерсона, и Хью не смог сдержать смешок. Целая банда безжалостных убийц работала клоунами благодаря его находчивости!

Но голос Петерсона был так же учтив, как всегда: вечная сигара тлела равномерно, в ее нормальном темпе.

– Вы на крыше, Лэкингтон? – его слова четко разносились в вечернем воздухе.

– Ваша очередь, Генри, – издевался Драммонд. – Голос суфлера: «Да, Дорогой Петерсон, я здесь, на крыше, с пистолетом: как дурак».

В течение одного момента он думал, что зашел слишком далеко и что Лэкингтон не сможет себя сдержать. Но усилием воли преступник взял себя в руки.

– Да, я здесь. В чем дело?

– Все нормально, но у нас есть многочисленная и благодарная аудитория, привлеченная очаровательным концертом нашего друга, и я только что послал за большой лестницей, по которой он может спуститься и присоединиться к нам. Все в порядке!

Он повторил последнее слово со слабым акцентом, и Хью улыбнулся радушно.

– Разве он не замечателен, Генри? Думает обо всем; изумительный администратор. А у вас почти не выдержали нервишки, да? Действительно было бы неловко, если бы мой труп свалился к ногам полиции.

– Я интересуюсь множеством вещей, капитан Драммонд, – медленно проговорил Лэкингтон, – но они все ничто в сравнении с желанием раздавить вас. И когда я сделаю это… – Он опустил револьвер в карман и замер, уставившись на солдата.

– Ах! Когда! – поддразнил его Драммонд. – Было столько «когда», дорогой Генри. Так или иначе, я заметил, что интеллект не входит в число ваших достоинств. Не уходите, не лишайте меня возможности поговорить с дураком! Я еще не рассказал вам про мыло и ванну!

Лэкингтон сделал паузу, когда добрался до окна в крыше.

– У меня есть множество жидкостей для купания людей, – заметил он. – Лучшие из них я использую, когда пациент еще жив.

Затем он открыл дверь в крыше, которую Хью не обнаружил в течение ночи, и, спустившись по лестнице, исчез из вида.

– Привет, старина! – веселый крик снизу привлек взгляд Хью. Там, расположившись вокруг Петерсона, веселились Питер Даррелл, Алджи Лонгуорт и Джерри Сеймур. – Ты идешь?

– Питер, старина, – закричал Хью радостно, – Никогда не думал, что придет день, и меня обрадует твое появление, но этот день пришел! Ради Бога, давайте эту чертову лестницу!

– Тед и его приятель, Хью, умотали в твоей машине, так что нас только четверо и Тоби.

На мгновение Хью уставился на него безучастно, проделав быстрый подсчет в уме. Он даже не обратил внимания на лестницу, которая была наконец поставлена.

«Тед и мы, четверо, и Тоби» – это шесть; и было их изначально именно шесть. Добавление «приятеля» дало семь.