Никогда ещё в святилище не обращалось столько страждущих. Вряд ли это была заслуга того богатого купца, что собирался разнести добрую славу о Се Ляне по всей округе. Обещание своё тот выполнил – явился в храм, – но табличку, предусмотрительно выставленную Се Лянем на видное место, то ли не заметил, то ли сознательно проигнорировал. Вместо обещанных благовоний он подарил принцу шёлковое знамя: торжественно вручил при всём честном народе, чуть не лопаясь от важности. Не ожидая подвоха, Се Лянь развернул ткань… и сразу же свернул обратно. Увы, поздно: вышитый на ней огромными иероглифами текст крепко врезался в его память. Надпись гласила: «Искусные руки возвратили дитя»[18].
Принц не знал, как реагировать на такой подарок. Проводив купца, он вздохнул и подумал: «А ведь так и буду жить в этой развалюхе, каждый день боясь, что она рухнет мне на голову. Неизвестно, когда выдастся случай её починить…» Хуа Чэн, стоявший в сторонке, прислонившись к дверному косяку, словно прочитал его мысли.
– Гэгэ, я давно хотел предложить: если тебе здесь неспокойно, может, пора переехать?
– Легко сказать, Саньлан, – Се Лянь покачал головой. – Да только куда?
– Ко мне, – улыбнулся Хуа Чэн.
Принц знал, что это не просто слова, но «шутка», брошенная князем демонов той ночью в паланкине, оставила на душе у принца неприятный осадок, и теперь он опасался отвечать на предложения, поданные в подобной весёлой манере. Так что Се Лянь лишь улыбнулся в ответ, опустил голову и сделал вид, что ничего не слышал.
Молитвы тем временем сыпались одна за другой. В основном несложные: например старая рыжая корова повредила ногу и не может пахать поле, или жена забеременела, а работников не хватает, – но всё это были просьбы верующих, и отнестись к ним следовало с равным вниманием. Через пару дней Се Лянь согласился помочь очередному крестьянину и отправился возделывать землю.
Хуа Чэн всё ещё гостил в обители и вызвался пойти за компанию. Поначалу принц не хотел брать его с собой, ведь работа предстояла тяжёлая, но Хуа Чэн настаивал, и в итоге они облачились в грубые холщовые одежды, закатали рукава и штанины и выдвинулись на заливные рисовые поля.
Издалека на огромном лазурном поле между трудящихся селян выделялись двое; даже простые крестьянские одежды, что одолжил у Се Ляня Хуа Чэн, не могли скрыть его красоту, а напротив, подчёркивали изящество лица и фигуры. Оба юноши были белокожими, с холёными руками и длинными прямыми ногами – среди кучи чумазых земледельцев они сразу привлекали к себе внимание. От взглядов на них у сельских девушек, что прежде встречали только неотёсанных деревенщин, сердца пускались в пляс. Все то и дело посматривали украдкой в их сторону, а некоторые отвлекались так, что втыкали саженцы в землю как попало, вызывая насмешки окружающих.
Хуа Чэн был мертвенно-бледен, а у Се Ляня на белой коже играл румянец, к тому же благодаря его врождённым особенностям чем больше он потел, тем светлее становилась его кожа – гладкая, как фарфор. Немного работы под палящими лучами – и он стал выглядеть так, словно напудрился белилами. Жара стояла невыносимая; принц то и дело вытирал пот, что тёк по шее и заливался за воротник. Он подумал, что демоны, наверное, привыкли к зловещему холоду и не любят солнце, а значит, Хуа Чэну приходится ещё тяжелее. Се Лянь повернулся, чтобы проверить, как он там. В этот момент князь демонов выпрямился и, прищурившись и закрывая глаза от солнца рукой, посмотрел в сторону Се Ляня.
Принц подошёл и надел ему на голову свою коническую шляпу.
– Держи.
Хуа Чэн сначала замер, а потом улыбнулся:
– Спасибо.
Хоть он и говорил, что идёт в поле просто убить время, на самом деле демон работал куда быстрее Се Ляня: споро и сноровисто. Спустя час принц наконец закончил обрабатывать один участок и сделал перерыв, чтобы растереть затёкшую поясницу. Тогда Хуа Чэн подошёл к нему и предложил помочь. Сам он за это время в одиночку без особого труда засадил огромную территорию – ровные ряды зелёных саженцев торчали из воды, радуя глаз.
– Ты так быстро всему учишься! За что бы ни взялся, всё получается! – от всего сердца восхитился Се Лянь. – Не надо мне помогать. Лучше присядь, отдохни и попей.
Когда Хуа Чэн ушёл к краю поля за водой, староста деревни, который давно наблюдал за ним со стороны, поднял большой палец и спросил:
– Уважаемый даос, а чей это парнишка? Молодец, такой трудолюбивый! Один за десятерых работает! Ох и повезёт же девушке, которая ему приглянётся!
Се Лянь невольно хихикнул, а через некоторое время к нему и правда подошли несколько человек, чтобы тайком разузнать о Хуа Чэне:
– Скажите, пожалуйста, что за юноша живёт у вас в святилище? Он женат?
ebooksa