— Неприятный тип, — качаю я головой, провожая его взглядом.
— Мудак обыкновенный, — кивает Злобин. — Дрянь, а не человек. Так всё, встаём.
— Минутку посидим ещё, вдруг вернётся.
Не успеваю я сказать, как он действительно возвращается. Заходит, но я в ту сторону не смотрю, делаю вид, что не вижу его и монотонно пережёвываю хлеб. Злобин тоже ест молча. Картина чинная и умиротворяющая.
Ну, а что, сидят два человека и набивают себе желудки. Методично, неспешно и ни на что не отвлекаясь. Постояв у двери, он снова выходит за дверь.
— Теперь, думаю, не вернётся, — говорит Злобин. — Пошли. Давай, забирай свои тарелки, надо отнести, чтобы внимание не привлекать. Цигель-цигель, ай-лю-лю!
Я встаю и, подхватив поднос, несу его вслед за Злобиным к столу, куда составляют грязную посуду.
Мы идём из столовой и пешком спускаемся вниз, выходим во внутренних двор и, пройдя через него, оказываемся в гараже. Здесь сидит крупный дядька с большими пушистыми усами. У него застеклённая будочка с ключами, развешанными на гвоздики. Напоминает кино шестидесятых лет.
— Здравия желаю, Леонид Юрьевич! Сами за руль?
— Привет, Михалыч, — с улыбкой кивает Злобин и получает ключ. — Сам сегодня.
— Понятно. Расписаться надо… — Михалыч просовывает в окошко толстую амбарную книгу и авторучку на бечёвке, чтоб не увели.
Злобин расписывается.
— Сынка что ли привели? — по-отечески улыбается мне дежурный.
— Типа того, — усмехается Де Ниро и, хлопнув меня по спине, ведёт вглубь гаража.
Гараж здоровенный. Не как в торговом центре, разумеется, но, всё равно, большой, внушительный.
— А где водители? — спрашиваю я.
— У них отдельное помещение. Рядом здесь. Вон моя машина, давай, полезай.
— В багажник прямо? Зачем? И так же выедем. К тому же Михалыч ведь заметит, что меня в машине нет.
— Не заметит, у меня сзади окна затемнённые, ты же знаешь.
Ну, да… Знаю. Де Ниро подходит к машине и открывает багажник.