— Сейчас расскажу. Вот мне интересно, никто не нашёл ваших планов реформ. Вы вообще имеете такие планы? Хотите Россию обустраивать?
— Давай рассказывай, а то у меня процедура скоро, — сердито бросает он. — И хватит нагнетать уже. Китай-китай. Тебя китайцы ко мне послали?
— Нет. Я не знаю, есть ли сила, которая меня послала сюда, но раз я здесь, то жизнь положу, чтобы это не зря было. У меня сначала был план другой. Я не думал, что смогу вот так вам всё рассказывать.
— Так ты ещё ничего и не рассказал, но, раз уж об этом зашла речь… Ты же с Леонидом Ильичом встречался. Говорил ему?
— Нет, конечно.
— Почему?
— У него, при всём уважении и народной любви, шансов изменить что-то нет. А у вас кое-какие есть. По крайней мере, можете наметить карту и подготовить преемника.
— Своего? — щурится он.
— Чего? Преемника? Да, вы в будущем году генсеком станете.
Он поджимает губы и проглатывает эту информацию молча.
— Только не Горби, — качаю я головой.
— Это ещё кто?
— Горбачёв. Это его так западники ласково звать будут. Горби всё про… профукает. Всё, как есть. И не Ельцина. Тот ещё хуже. Простите, но приличных слов на его счёт нет. Если Горбач, можно ещё допустить, всё потерял по скудоумию, условно, конечно, то у этого такое эго, что и вселенной мало, чтобы сжечь в его топке.
— Ладно, начинай уже. Ельцина ты сам выкопал.
— Специально, чтобы вы его убрали подальше от власти. Он хозяйственник неплохой. Его в мирных целях надо. В таких направлениях, где царём-батюшкой себя чувствовать не сможет.
— Потом про него.
— Хорошо, слушайте. В начале года умрёт Суслов. Вы станете секретарём ЦК. В конце года не станет Брежнева. Новым генсеком изберут вас.
— И… и как долго я буду им оставаться?
Ну, блин… сказать чуваку, что уйдёт в вечность в семьдесят лет… так себе положение…
— Ну… — я качаю головой и хмурюсь.