Сломанная печать

— И ты смог?

— Надеюсь, что да.

+++

— Не надоело лицезреть эти постные рожи? — заложив руки за спину, Грэмис Фолэнт медленно вышагивал по Залу Совета.

— Ты о толкователях? — Делвин методично перекладывал аккуратно написанные листы в папке.

Секретаря, который подал документы на подпись, он отпустил, чтобы свободно поговорить с Грэмисом. Как всегда, тот не желал немедленно переходить к делу, а изматывал Брума мелкими придирками или ничего не значащими замечаниями.

— О портретах, — Фолэнт дёрнул подбородком в сторону картины с изображением старого короля. — Твой отец и теперь смотрит на меня с ненавистью, — крупные яркие черты исказила насмешка. — Только я жив в отличие от него. И это меня несказанно радует.

Он прошёл немного дальше, заполняя своей внутренней силой и неистовостью Фолэнтов пространство зала. Остановился, окинув взглядом другой портрет в тёмной изысканной раме.

— Валентайн… Любопытно, он действительно был таким идеалистом и добрячком, каким хотел казаться?

— Отец был не прочь передать ему власть, — Делвин захлопнул папку, чувствуя, что Фолэнту удалось расковырять старые раны в его душе. — Если бы не дар эмпата.

Грэмис до невозможности обожал залезать в самое сокровенное, перебирая слабости и страхи собеседника, вытаскивая на свет неприглядные мысли или факты.

— Вовремя умереть — большое искусство, — посмеявшись, он обернулся к верховному толкователю. — Жалеешь, что с печатью так сложилось? Страдаешь от угрызений… этой, как её там!? Совесть — рудимент, не нужный менталу. Тем более тому, кто желает быть единоличным властителем в королевстве.

— Тебя ничто не проймёт, — проворчал Делвин.

— Душевные страдания такая скука. Предпочитаю получать удовольствие, не тратя время на сомнения. То, как я изменил структуру печати на Зале Иллюзий, до сих пор является предметом моей гордости, а не моральных мучений, — он насмешливо скривил губы.

Желая сказать что-то ещё, Фолэнт, однако, замолчал, замерев перед полками со статуэтками и прочими безделицами, украшавшими комнату. Его вопрос прозвучал неожиданно, но с тягучей вкрадчивостью.

— Дел, насколько хорошо проверяют слуг, допущенных в Зал Совета?

— В чём дело? — нехотя поднявшись, толкователь Брум обошёл стол и встал рядом с приятелем.

— Как думаешь? Что лишнее на полках?

— Мне некогда решать твои загадки, Грэм.

Дэлвин продолжал думать о кипе бумаг на столе и необходимости спуститься в лабораторию. Последняя иллюзия Вистианы снова не вернулась на место. Каким-то чудом Северин продолжал избегать смертельного касания амарантовой копии сестры. Племянник оставался жив, что с каждым днём тяготило толкователя всё сильнее. По ночам, кроме образа брата Валентайна, к нему стал приходить и отец. Взгляд старого короля обвинял Делвина, напоминая о последней воле.