— Я позвоню им, — Марина встала, — чтоб не искали.
Она ушла, зато вернулась Антонина Серафимовна с тарелкой, на которой лежал большой зажаренный бифштекс с картофельным пюре. Поставила ее на стол перед Несвицким. Тот взял столовые приборы и принялся терзать ножом горячее и испускающие слюноточивые ароматы мясо. Жевал куски, глотал и жмурился от удовольствия. Антонина, присев на стул, смотрела с жалостью на сына, украдкой смахивая со щеки слезу. Марина, возвратившись, села и присоединилась к Антонине. Две женщины смотрели, как близкий им мужчина ест, тихонечко вздыхая.
— Фух! Наконец-то поел по-человечески, — сказал Несвицкий, отодвинув опустевшую тарелку. — Теперь я в душ, затем переоденусь. Мое белье, костюм спортивный там же? Как же надоела эта роба! — он с омерзением оттянул за воротничок пижаму. — В ней будто заключенный.
— Идем, я провожу, — Марина встала…
Спать они легли не сразу. Сначала уложили дочку, которая потребовала, чтоб папа прочитал ей на ночь сказку. Когда она уснула, Николай с женой легли в свою кровать, но нежничать у них не сразу получилось. Явился Барсик и, запрыгнув на постель, лег мордой на плечо Марины, после чего зарокотал как трактор.
— Он, что, теперь так будет постоянно? — возмутился Николай.
— А я привыкла, — хихикнула Марина. — Урчит — я сразу засыпаю. Одной так грустно было!
— Но я вернулся!
— Он нам не помешает. Обними меня покрепче! Как я скучала по тебе, — она поцеловала мужа. — И плакала. От мысли что тебя не станет, мне выть хотелось…
— Меня не так легко убить, — сказал Несвицкий, прижав к себе супругу. — Забудь о грустном.
— Уже не в первый раз, — продолжила Марина. — Когда ты наконец угомонишься и перестанешь лезть под пули или под это облучение? Забыл, что у тебя семья?
— Об этом никогда не забываю, — заверил Николай. — Но так случилось, что никого не оказалось под рукой. И выбор был простой: или рискну, или погибнет двести тысяч человек.
— Тех самых, которые рукоплескали, когда нас убивали восемь лет подряд. Пускай бы сами это испытали!
— Там ведь не только упоротые националисты. Есть дети, много. Их тоже убивать?
— Ладно, — ответила Марина после паузы. — Но ты чтоб больше никогда! Понятно?
— Обещаю! — заверил Николай. — Лишь только с твоего разрешения.
— А его не дам! Запомни!
«Сам не однажды зарекался», — подумал Николай, но говорить о том не стал и занялся более приятным делом.
— Я слышала, что радиация лишает вас, мужчин, желания, — хихикнула Марина, ощущая, как руки мужа, проникнув под ночнушку, ласкают ее грудь и бедра.
— Похоже, только пробуждает, — ответил Николай.