— Убили их — и специалистов, и охрану. Расстреляли. Никто не уцелел.
— Кто в них стрелял? Неужто наши?
— Территориальная оборона славов. В Чернохове размещался их батальон. Они и отличились. Командовал ими, — министр глянул в записную книжку, — подполковник Кулибаба.
— С чего вдруг славы стали воевать с хозяевами? — царь удивился.
— Узнали про заряд, про то, что их город решили уничтожить, а там живут их семьи. Поэтому и разъярились, добили даже раненых. К тому же сами понесли потери.
— Кто им сказал про ядерную бомбу?
— Князь Несвицкий. Чтобы забраться в склад, он обезвредил часового — сначала оглушил, затем связал. Исчезновение солдата заметил разводящий со сменным часовым. Несвицкий их обезоружил тоже и отпустил, сказав, что говорить он будет с командиром батальона. Тот заявился с бронетранспортерами, князь показал им ядерный заряд и сообщил, что собирались сделать немцы с Черноховым. А тут как раз ему по рации сказали, что немцы выехали на дрезине. Вот славы их и встретили… А наши вертолеты опоздали, — министр вновь вздохнул. — Вот если б взяли атомщиков и показали их по телевизору…
— На трупах были документы?
— Да, государь, — кивнул министр обороны.
— Вот их и покажите, заодно — и снимки трупов. Так даже лучше — сами славы расправились с убийцами. Сейчас, когда мы вышли к историческим границам Варягии и начали процесс инкорпорации утраченных раньше территорий, тем же славам эта история придется по душе. А Кулибабе, если не запятнан в расправах с мирным населением, предложите перейти на службу в армию империи, оставив прежний чин.
— Он не запятнан, — сообщил министр обороны, — как и другие в батальоне. Проверили. Их батальон не выходил из Чернохова — был сформирован там и предназначался для обороны города. Если бы операция по освобождению Славии затянулась, территориалов отправили б на фронт, но не успели — мы наступали быстро.
— Ну, с этим разобрались, — царь отодвинул фотографии. — А что с Несвицким? Как он?
— Похоже, поправляется, — сказал министр обороны. — Хотя наши специалисты в области радиационной медицины считали, что не выживет. Большая доза облучения, лицо и руки в лучевых ожогах. Начальник госпиталя, где князь служил, лечил его переливаниями зачарованной самим Несвицким плазмы. Уверяет, что она и помогла. Князь начал разговаривать, ест сам, сидит и собирается ходить.
— Ну, дай-то Бог! — царь перекрестился. — Не хотелось бы терять такого нужного специалиста. Я недоволен, что его отправили на эту операцию. Ведь запретил же!
— Так обстоятельства сложились, — опять вздохнул министр обороны. — Других волхвов не оказалось под рукой, а время поджимало. Сам князь не возражал.
— Да этому головорезу дай только возможность погеройствовать! — махнул рукою царь. — Бесшабашный юноша. Чем думаете наградить?
— Он отказался от награды.
— Как? — изумился Александр Третий. — Офицер не хочет орден?
— Так точно. Он сказал, что наградой для него стало спасение двух сотен тысяч жизней. Таким похвастаться никто не сможет.
— Гм… — задумался император. — Он прав отчасти, но все же неудобно. Князь жизнью рисковал, большое дело сделал, а мы как будто это не заметили. Да те же славы не поймут.