— Хочу сообщить вам, что обижен граф. Вы могли бы дождаться меня, а уже потом приступать к веселью.
На невозмутимого Оболенского, который сейчас тоже говорил на русском, косились все члены компании. Но узнала князя только одна дева, которая нервно икнув, присела на край ресторанного стола и вытянув руку, указала на него тонким пальчиком.
— Разрушитель. Ночная смерть. Он вернулся.
Сначала все остальные посмотрели на неё. Потом на патриция. А следом, как-то синхронно принялись сдвигаться в противоположную от него сторону.
Сам он подошёл ближе. Окинул взглядом Леру и с хмурым видом извлёк из кармана небольшую, совсем крохотную фляжку. Протянул свитской.
— Вот. Пусть выпьет. Но только совсем каплю. Ей и так должно помочь, а зелья этого у меня осталось совсем мало.
Дева, что с трудом удерживала Леру на ногах, вопросительно глянула на меня и я кивнул. Через несколько секунд та уже влила в рот своей госпожи микроскопический глоток жидкости, при виде которой я с трудом сдержал неподдельное изумление. А князь ловко закрутил артефакторную флягу, непроницаемую даже для моей силы и оглядел зал.
— Куда подевались эти шельмы из обслуги? Разве несколько трупов, повод игнорировать гостей заведения?
Пара поляков, которые прибыли вместе с компанией Потоцкой, скользнули в коридор, который вёл к служебным помещениям. Возможно рассчитывали пробраться оттуда на кухню, а потом покинуть ресторан. Яцек, оглянувшись на остальных, уставился на Оболенского и собрав волю в кулак, поинтересовался.
— Зачем вы здесь, князь? Как вы вообще попали в Варшаву?
Патриций посмотрел на него с изрядной долей недоумения во взгляде.
— Приехал на поезде. Ваш Сейм сам закрыл воздух для самолётов.
Первую часть вопроса он решил проигнорировать, направившись к столу. А блондин, краем глаза зафиксировав ещё троих сбежавших к чёрному ходу приятелей, повернулся ко мне.
— Раз это князь Оболенский, то могу я поинтересоваться, кем являетесь вы?
Уже оказавшийся около нашего стола Ратибор, недовольно оглядел пустые тарелки и хмуро глянул на юношу.
— Это граф Афеев и он следит, чтобы я не сжёг Стамбул.
Лере стало чуть лучше — дева выпрямилась, отодвинувшись от свитской и запахнув шинель, оглядела зал. Издавший что-то вроде успокоенного выдоха Жорик, добрался до мёртвых тел и насадил на клинок один из головных мозгов, что валялся на полу. Подняв его в воздух, задумчиво осмотрел. Оглянулся на меня.
— Это нече-е-естно!
Мне оставалось только кивнуть. Согласен, по-хорошему, жизни этого отребья стоило отдать Жорику. Но у него ещё будет возможность поквитаться с Потоцкими. Тогда как мне требовалась максимально внушительная демонстрация силы.
Переведя взгляд с изумлённого Яцека на Ратибора, я обозначил ему своё предложение.