— Да он же копьём! — возмутился Дунай.
— Глаза разуй, придурок! Разуй-разуй…
Всё пошло сразу как-то странно. Я сначала не обратила внимания: своими мыслями была занята. А когда обратила, всё понять не могла — что случилось-то?! Такое со мной иногда бывает… В минуты задумчивости и душевной невзгоды.
Нет, ну то, что Влад постоянно на Вано дерьмо льёт, тётя Кострома видела — не слепая, не глухая, не тупая. Но то, что он умудрился Дунаю в голову насрать — вот это был, сука, сюрприз!.. Такой сюрприз, что я даже не сразу поверила…
А когда Вано зачем-то потянул в круг копьё, а Дунай выхватил нож и приставил ему к горлу… Прости, Сочинец, но Кострома не железная…
— Дунай, убрал нож! — я говорила, а сама просчитывала, как вытаскивать нашего смешного Вано из жопы, в которую он угодил каким-то удивительным образом.
К сожалению, мой придурок уже приставил нож к шее, и вырвать его без последствий может быть тяжело. А порезанная артерия — это порезанная артерия. Далеко не факт, что «лечилка» подействует сразу. И Дунай, конечно, мужчина хороший… До этого я даже пыталась особо не выпендриваться, чтобы комплексы ему не прививать. Но вот это — и прямо на моих глазах!.. Уже перебор.
Сочинец дёрнулся было, но я положила руку на рукоять топора и так на него глянула, что наш лидер решил понаблюдать со стороны. Спасибо всем мудакам, которые засрали голову моему мужчине… А теперь все мудаки, которые хотят мне помешать эту голову прочистить, пусть сидят и не рыпаются.
Я, блин, сама хорошо людям башку прочищаю!
— Убрал, я сказала! Или я тебе его в задницу воткну, и будешь оттуда доставать!!!
— Да он же копьём!
— Глаза разуй, придурок! — попросила я Дуная.
Мысленно я часто называю его придурком и дураком. Вслух — редко. Это больше для подкрепления эффекта, потому что Дунай и так уже понял, что я зла. Я, вашу мать, очень зла! Я так зла, что сегодня кто-то просто обязан сдохнуть!
— Разуй-разуй! — повторила я и указала глазами на копьё. — Он какой стороной копьё тянет? Остриём?
Дунай задумчиво посмотрел на копьё, и в этот момент я увидела три серые тени, скользнувшие моему мужчине за спину.
— А ну стоять! — рявкнула я зверюгам, и те послушались. — Это мой мужчина, и я без вас, придурков малолетних, с ним разберусь!..
Ещё бы они не послушались… После той охоты шрамированный мне в глаза до сих пор смотреть боится. Чтобы опять про себя много нового не узнать.
— Так, драгоценный мой… Ты глаза разул? — повторила я почти ласково.