Однако мысль о виски почему-то вызывала тошноту. Да ещё и мигрень была такая, что хоть волком вой… И Марианна решила не сдерживать себя, но из её рта вырвался только жалобный стон…
— Вы проснулись, эрбе Марианна? — услышала она заботливый голос Филиппы.
— Филиппа, милая! — простонала женщина. — Умоляю… Воды…
— Сию минуту, эрбе! — отозвалась девушка.
Марианна услышала звон графина и, найдя в себе силы, наконец-то открыла глаза. А потом тут же закрыла, потому что свет солнца, бивший из окна, резанул по ним так, что стало физически больно.
— Вот, эрбе, возьмите! — Филиппа сунула в руки Марианны стакан, и та принялась жадно пить.
— Ещё! — требовательно попросила она.
— Удивительно! — произнёс поблизости чей-то вкрадчивый голос. — Такая милая мешо, и так напилась!
«Напилась? — подумала Марианна. — Я никогда не напиваюсь!.. А кто это вообще говорит?».
Женщина попыталась снова открыть глаза, но с тем же успехом. Солнечный свет причинял ей невыносимую боль. Она попыталась вспомнить, где слышала этот голос, но у неё никак не получалось… Хотя говоривший был определённо ей знаком…
Она даже почти смогла вспомнить, как он выглядит… Но…
— Напилась? Я напилась? — тихо прошептала Марианна. — Это что, похмелье?
— Мой друг использовал не совсем верное слово, мешо! — раздался грубый и тоже знакомый голос. — Напиться можно алкоголем! А вы вчера выпили полбутылки настоя критианы. Здесь её называют «Крити». И эффект от «Крити» несколько иной…
— Иной?.. — повторила Марианна.
Откровенно говоря, ей было совершенно наплевать, чем отличается эффект от «Крити»… Важно было другое — она напилась! Впервые в жизни! Напилась и теперь почти не помнила, что происходило вчера перед сном. О, блаженное забвение!..
— Вчера вы стреляли из револьвера, мешо! Чуть не убили бармена. А ещё застрелили барную стойку, люстру и мою шляпу! — сообщил обладатель грубого голоса.
И память, наконец, начала возвращаться к Марианне.
Не вся. Только отдельные эпизоды.
— И ещё споила лестницу! — вдруг вспомнила она. И резко села, открывая глаза, отчего голова сразу же отозвалась болью.
Как выяснилось, спала она прямо в одежде, на кушетке в кабинете Ульриха. Неподалёку в креслах сидели несколько человек. Один — огромный касадор, настоящий гигант. Причём без шляпы. Видимо, именно он и был обладателем грубого голоса. А ещё какая-то девушка со светлыми волосами… И худенький мальчик-курьер, которого Марианна как-то видела в трактире…