Ключ от всех миров

Я сидел на кровати в одних подштанниках и ждал, когда же появится сообщение с подсказкой и заданием. Однако невидимый собеседник оказался прав — оно так и не показалось. Прошла минута, другая — и я начал понимать, что информации в моей голове теперь придётся обновляться по старинке. Была ли это просьба, и будет ли она засчитана? Понятия не имею…

Я весьма слабо понимал, что от меня требовалось. Одно было ясно — момент, когда надо выполнить просьбу, придётся определить самостоятельно. А не как раньше… Раньше же все красные шары выскакивали прямо перед тем, как надо было выполнить просьбу. В этот раз, видимо, такой возможности у неизвестного собеседника не было…

Почему? Что за окно вариативности? Почему оно закрывается? Миллион вопросов, которые ничем не помогут мне в сегодняшнем расследовании. А оно, расследование, как раз скоро начнётся. И к нему тоже надо хоть немного подготовиться — хотя бы морально…

Ох, как мне не нравилось, что придётся сходить на скалу! А тем более не нравилось, что придётся ещё с кем-то общаться. Не хотел я ни с кем здесь, на Борозо, общаться. Не хотел я никуда идти. Жизнь, которая так быстро налаживалась, снова полетела под откос… Проклятое прошлое в Экори неизменно настигало меня, заставляя раз за разом делать то, что было глубоко неприятно и оставляло липкий осадок сомнений в душе. А у меня и так хватало дел, которые мне откровенно не нравились. Взять хоть то же обещание Перо…

Я смог взять себя в руки лишь через несколько минут. Словно волной накатил на меня какой-то иррациональный страх — и схлынул, оставив напоследок липкую панику, с которой ещё пришлось побороться. Я победил, но осадочек-то в душе остался… Всё то, о чём я старался не думать, взяло и навалилось на меня этим утром, спровоцированное красным шаром. И вышел из каюты я таким разбитым, будто всю ночь не спал.

Крепкий кофе и плотный завтрак положение не исправили. Наверно, потому что после еды всегда тянет в сон ещё сильнее. В тот момент, когда я, ИСИС, Рубари и Танг сошли на Борозо, я ощущал себя маленьким мальчиком, который совершил очередную глупость на глазах у всех, а теперь мечтает побыстрее спрятаться от стыда под одеялом.

Город в столь ранний час уже жил бурной жизнью. Люди сновали по своим делам, лишь иногда поглядывая на группы следователей, тянущиеся от порта к арху. А групп таких было больше десятка — и в каждой от трёх до пяти человек. Мы, чтобы высадиться, подвели «Мэлоннель» к причальной мачте, а остальные пользовались мостками, перекинутыми от одного дирижабля к другому. Так что шли следователи дома Филанг не слишком плотным потоком.

На площади перед архом нас всех уже ждал Пали, пара дознавателей из дома Филанг, а ещё несколько стражников и чиновников из Борозо — и Рион собственной персоной. Он сидел за раскладным столиком, поставленным прямо посреди булыжной мостовой, и согласовывал задачи каждой группы. Мы пристроились в хвост образовавшейся очереди и ждали, когда займутся нами.

— Группа Фанта и Рубари: поиск мэра Радона, осмотр камер, опрос жителей! — сверившись с бумагами, сказал Пали, когда наступила наша очередь.

Рион вскинул взгляд и внимательно всех осмотрел, особенно задержавшись на мне и моём напарнике. А затем взял наши бумаги, поставил размашистую подпись, приложил печать — и сделал знак кому-то у себя за спиной. Вперёд вышел незнакомый чиновник и два стражника.

— Проводите их! — приказал глава дома Дорио.

Чиновник молча нам кивнул, чтобы следовали за ним, и повёл внутрь арха. Мы вошли через главный вход и сразу свернули в сторону, а потом миновали длинный узкий коридор и принялись куда-то спускаться по лестнице. Чиновник шёл впереди, мы — за ним, а замыкали шествие два стражника, чьи неприязненные взгляды в спину я ощущал буквально на физическом уровне. Жители Борозо нас явно не любили — и даже не пытались этого скрывать. Тот же чиновник-провожатый буквально всем своим существом излучал высокомерие и презрение…

Впрочем, на его неприязненное отношение мне было глубоко наплевать. Я мечтал лишь поскорее закончить эту неприятную работу — и вернуться к тому, что было действительно интересно: искать путь в Эдем, исследовать руины, находить древние ценности.

В конце лестницы обнаружилась темница — совсем небольшая, всего камер на пять. На Терре не особо любили строить темницы, а на многих скалах их вообще не было. Зачем? Большинство вопросов проще было решить отправкой провинившихся со скалы на поверхность. Или пожизненным изгнанием со скалы — или, на крайний случай, убийством во время выброса. Здесь банально не видели причин держать людей взаперти. Да и в моих яслях, насколько я помню, тоже так долгое время было. Зачем кормить преступников? Это уже в моё время осуждённые на высшую меру сразу отправлялись на пожизненный срок из-за моратория на смертную казнь. И причиной такой меры — одной из основных — называли возможные судебные ошибки. Мол, лучше тысячу виновных держать в тюрьме, чем осудить одного невиновного. Может быть, это и было правильно. Уж точно не мне судить, раз я даже с тем, что правильно и неправильно в моей собственной жизни никак разобраться не могу…

В любом случае, на Терре никто не боялся судебной ошибки — потому что судов банально не было. А если кого-то по ошибке и казнили, то люди, принимавшие решение, не слишком переживали из-за одной-единственной оплошности. В их глазах чужая жизнь была куда дешевле установленного порядка. За их спинами, как правило, стоял один из домов — и лишь его члены всегда были «своими» для тех, кто принимал решения о казнях. Естественно, такой порядок вещей мне был глубоко неприятен, но кто я такой, чтобы лезть сюда со своими понятиями о правосудии?

Из десяти камер в темнице пустовало семь, а ещё в трёх содержались преступники. Во всяком случае, если верить скупым словам чиновника, то выходило именно так. На всякий случай мы проверили пустые камеры, а потом, наконец, двинулись к первой занятой. Сидел в ней, как оказалось, местный смутьян — большой любитель выпить и подраться. В камеру его посадили ночью накануне нашего прилёта. Короткий опрос, проведённый Тангом, показал, что тот ничего не знает, никакого Радона не видел — и вообще слабо представляет, что происходит. Наше прибытие, как выяснилось, вообще прошло мимо него.

Второй заключённый сидел подольше, но тоже оказался за решёткой уже после исчезновения Радона. Ничего про мэра Экори он сказать не мог, да и вообще не желал ни с кем общаться. И если бы не окрик чиновника, стоявшего рядом, то ни слова бы мы от него не добились. Ну а в третьей камере сидел наш старый знакомый — Гронги. Его мы опрашивать не стали — только уточнили, не знает ли он, куда сейчас отправили Тараки и её сестру. Но, к сожалению, таких подробностей бывший стражник из Экори не знал.

— Они содержатся под усиленной охраной! — холодно прокомментировал чиновник наши вопросы. — И к ним вам доступ не давали.

— Нам к ним доступ и не нужен, — так же холодно ответил Танг. — Мы задаём вопросы тем, кому можем. Вот тебе, например… Кто последним видел мэра Радона?

Чиновник слегка опешил, а затем взял себя в руки и пожал плечами: