— Идём, — кивнул Саб. — Надеюсь, это будет весело.
По дороге, которая тянулась за участками, и выходила к озеру, царило оживление: народу и впрямь пришло и приехало много. Даже очень много. Вдоль озера, по тому берегу, который выходил к участкам, уже развесили фонари-переноски, неподалеку гудел генератор. Для начала Саб провел свою команду вдоль берега, попутно здороваясь со знакомыми, потом вышли на место, где скоро должна была начаться служба — оказывается, на этом месте соорудили небольшой деревянный помост, украшенный бумажными цветами, лентами, и фонариками. Отец Амвросий, разумеется, уже приехал, и сейчас распоряжался, кому куда встать, кто как идет, и кто что делает «если что».
— …не ронять! Хоругви не ронять, Ваня, чтобы как в том году не было! — разносился над озером его зычный бас. — Я понимаю, ты испугался, когда она всплыла, но ты же мужик, держать себя в руках надо!..
— Да я не испугался, я от неожиданности, — оправдывался какой-то дядька. — Вода-то громко сливается, вот я от шума и… того…
— А ты давай не того, ты давай этого, держи крепко, и веди себя достойно. И давайте-ка от берега подальше, потому что если всплывет, будет волна, обувь замочите.
— Хорошо, хорошо, будем, — загомонили какие-то женщины.
— Кажется, это хор, — заметила Эри. — А их много…
— Да, человек тридцать, — кивнул Саб. Ему было лучше видно, с его-то ростом. — И мужчины, и женщины. Интересно.
Через толпу, пока что, впрочем, еще не плотную, к ним протолкался Михаил, за которым шли уже знакомые по прошлой вылазке мужики.
— Серега, здорово! — обрадовано сказал он. — Привет, ребята. Ну чего, пошли дежурить? А повязки ваши где?
— Какие повязки? — не поняла Эри.
— Да на рукав, что мы за порядком следим… Блин, точно, Любка не сказала же в этот раз, то-то я смотрю, все без повязок приперлись. Ладно, так походим. Вообще, положено на руку повязку, но и без нее сойдет. В общем, давайте на дорогу сперва, потом в лес, потом, как кончится, снова на дорогу. Вы церковь-то посмотреть хотите, небось?
— Хотим, — кивнул Лин. — Еще бы.
— Тогда вы вон в ту часть леса встаньте, там повыше, и видно будет хорошо. Хор сегодня большой приехал, значит, будут приваловское «славься» петь, — не совсем понятно сказал вдруг Михаил. — Заодно и послушаете.
— Что будут петь? — не поняла Эри.
— Молитву радости, «славься», она после полуночи поется. Тут помещик жил, он музыку писал. И под старость уже написал этот напев, напевы же разные в разных церквях. Он для этой писал, в общем. Церковь потонула, а напев остался. И когда праздники большие, его хор поет, — стал рассказывать Михаил. — Он очень красивый. Говорят, на большие праздники к Амвросию даже студенты из консерватории приезжают, его послушать, — с гордостью добавил он. — Я в музыке не алё, конечно, но звучит… богато звучит, в общем. Вот услышите, поймете.
— Здорово, — Саб улыбнулся. — Послушаем, конечно.
— Арин, а кота ты зачем притащила? — удивился Миша, заметив, что Шилд сидит у ног хозяйки. — Затопчут же! Отнеси домой.
— Вырывается он, не могу, — Эри подняла Шилда, и посадила к себе на плечо. — Не бойтесь вы за него, его не затопчут.
— Ну, смотри, — покачал головой Миша. — Так, ну чего, пошли к дороге. Машины надо поровнее распределить, а то наставят абы как, потом не разъедутся, а на праздник ругаться — последнее дело.