— О, рыжая, — хмыкнул он, увидев меня.
Потом внимательно посмотрел на задорно торчащие из ведерка кончики крыльев и сказал:
— Боюсь тебя расстраивать, но их уже не спасти.
— Джулиан! — Я тряхнула головой, сбрасывая оцепенение. — Хватит издеваться! Я пришла сказать тебе спасибо за то, что спас меня. Держи. Это тебе, я знаю, ты любишь.
Я протянула ведерко, но Джулиан не спешил принимать благодарность.
— Ты платишь мне за спасение от насильника копчеными крыльями?
— Они с костра!
— Тогда заходи.
Он распахнул дверь, любезно пропуская меня в номер (который, конечно, был больше моего в четыре раза). Но я изваянием застыла на пороге.
— Н-нет, спасибо, я…
— Что, — Златокрылый закатил глаза, — думаешь, я спас тебя, чтобы самому затащить в номер и надругаться? Не бойся, у меня пуговичка на штанах заедает, я сегодня не в форме. Заходи уже, а то сейчас явятся наши дурачки и опять распустят слухи, что я очень дружелюбный.
Я дернула глазом, нервно оглянулась, убеждаясь, что меня никто не видит и юркнула в номер Златокрылого прежде, чем доставила коллегам удовольствие наблюдать, как подлизываюсь к капитану классическим кратчайшим путем — через желудок.
— У тебя не будет проблем? — спросила я, когда немного осмотрелась и облюбовала небольшое кресло в углу, рядом с низким столиком. На него я водрузила ведерко с крыльями.
— А у меня их нет? Я летаю в команде с идиотами. Это, по-твоему, не проблема?
— Я не идиотка.
— Нет. Ты еще маленькая.
— Что, до сих пор маленькая? — вырвалось у меня.
Джулиан, достававший из холодного шкафа пиво, внимательно на меня посмотрел.
— Рыжая, не задавай вопросы, на которые не хочешь получить ответы.
— Я хочу получить ответ, не будет ли он на тебя жаловаться. И не прилетит ли от Пламенеющего.