Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица

22
18
20
22
24
26
28
30

Иван Иванович выпил водки и сел на стул разбирать документы, подсунутые ему Сабуровым. Это были старые письма и листы, выдернутые из какого-то дневника.

Иванцов стал читать первое:

«1745 год от Рождества Христова.

Милый друг!

Ныне государыня императрица после маскарада прием устраивает. Многие известные люди там будут. И маркиз де Ла Шетарди, с которым ты знакомство завести желаешь. Хотя он не в особенной чести при дворе и я бы тебе не советовал того. Но впрочем сама решай…».

Иванцов отбросил письмо от себя. Ничего важного там не было, и быть не могло. Взялся за втрое.

«1761 год от Рождества Христова.

Февраль, 14 дня.

Почтенная сударыня, Дарья Николаевна.

Вчера мною манифест был составлен. В нем ОН подтвердил все, что сказал Седьмого дня сего месяца. «Слова и дела» более нет. Хотя на местах сей указ сразу чиновниками нашими к исполнению принят не будет. Так всегда на Святой Руси делается. Покудова раскачаемся.

А о втором манифесте я с Ним говорил. Он согласен на то, ибо власти не желает. Рвется к себе обратно. Но боится тех, кто против нас стоит. Я ежели, правду молвить, и сам их боюсь. Ангальтинка34 не такова оказалась, как мы думали сперва. Умна и клевретов себе нашла под стать себе. Но и мы не дремлем.

Глебов говорит, что вскорости можно от Ангальтинки ожидать решительных действий. А если она выступит первой?

Но бог милостив, и будем уповать на его милость.

Скоро все будет.

С почтением к вам, Дмитрий Васильевич Волков».

Иванцов поднял глаза и посмотрел на Сабурова. Не наблюдает ли за ним? Нет. Старик уткнулся в бумаги и ничего не замечал.

В письме было нечто важное. Это Иван Иванович понял сразу. И там стояло имя Дмитрия Васильевича Волкова, тайного секретаря и автора указа «О вольности дворянства»35, человека в Петербурге весьма известного. И он состоял с Салтычихой в переписке. И переписка сия явно была свойства политического. Не сей ли листок так ищет Сабуров?

Иванцов аккуратно свернул письмо и спрятал его в карман своего камзола….

***

Дома Иванцов отогрелся у теплой печки, выпил горячего чаю и снова перечитал письмо.