Нет. Мама ради меня обратно. Ну, что такое! Как тут жить?!
– Смотри, Семён, что крест всемогущий делает. – Брехт перекрестился сам, перекрестил люк и стал по заскрипевшим под ним ступенькам спускаться в черноту.
Хрясь. Это предпоследняя ступенька переломилась, и Пётр Христианович всеми своими ста с лишним килограммами рухнул на следующую ступеньку. Хрясь и полёт «шмеля» продолжился до удара о бочку с квашеной капустой. Хрясь, и бочка, не выдержав, развалилась, и граф рухнул, в растёкшуюся ароматную склизкую лужу, покарябав ладонь обо что-то острое. Свеча, конечно погасла. Матерь божья. Как тут в домовых не поверить. Защищает, сволочь, хозяйское богатство. Смотрел же фильм.
– Брат, я свой потусторонний. – Выпутываясь из капусты, прошшшшшшшептал в угол Пётр Христианович
– Ты мне не брат! – пропищали в ответ.
Послышалось. Просто пропищали. Крысы у «тятеньки» в подполе живут.
– Мы с тобой одной крови! – На всякий случай. А чего? Мало ли? – Сёма не истери, – над головой часто-часто читал молитву Тугоухий, – Запали там вторую свечу. На божнице тоже стояла, поменьше. Ступенька гнилая у лесенки была. Сёма! – как читали молитву, так и продолжили читать, мало ли чего там из преддверий ада бубнят.
– Вашество! Вы там? – Сёма бросил бубнить.
– Сёма, запали вторую свечу. Ступенька просто гнилая сломалась, а там крысы. Не бойся.
– А домовой?
– Ушёл. Тут бочка с капустой развалилась, а домовые капуту кислую на дух не переносят. Сам же знаешь.
– Да …
– Семён, запали свечу и мне сюда дай.
– Хорошо, Вашество, – о шаги забухали над головой. А вскоре рука протянула Брехту огарок восковой свечи с еле теплящемся огоньком.
– Ох, етить-колотить!
Событие шестьдесят восьмое
Чего есть в ювелирном магазине в этом времени, Брехт видел. Был же у Ван Дама в его бутике. А ограбленного как звали? Ван – точно … Голландец же. Дер Линден? Точно, тогда ещё подумал, что липовый человек. В смысле не настоящий. Липовый ювелир был не сильно беднее Жана Клодта. На полу в тусклом свете небольшой свечи, из-под покрывающих их не толстым слоем капустных желтоватых полосок, посверкивали серебром и золотом табакерки, чаши, броши и прочие монеты с кольцами.