– На ножах.
Парень подскочил к брату, что дёргался на земле и выхватил у него из руки нож и сразу, без подготовки, попытался воткнуть его в Брехта. Хрясь. Князь отклонился и, перехватив руку, вывернул её за спину, ломая сустав. А когда поляк заверещал и выронил нож, то перерезал ему горло.
– А!!! – и третий поляк бросился, с вытащенной уже шпагой, на Брехта.
Бабах. Бабах. Бабах. Три раза бахнули ружья, и черкесы окутались клубами бело-серого дыма. Завоняло серой.
– Да, что же это такое? – заревел Каверин и из кустов сыпанули полицейские.
– Павел Никитич! – Брехт на всякий случай нож выпустил. – Что тут творится, так-то вы выполняете обязанности секунданта?
– Всем сложить оружие! – бежал впереди полицейских тучный мужик с животиком выпирающим.
– Отставить! – хором заорали Каверин и Витгенштейн.
– Марат, прикажи аскерам опустить оружие.
– Пошли вон все отсюда, – прикрикнул на своих Каверин.
Он обошёл убитых поляков, поднял нож, что выпал из руки второго рыжего и передал его подошедшему, несмотря на крик начальства, пузану.
– Пётр Христианович, вы объясните мне, может, всё же, что это было?! Уж точно не дуэль, – почти спокойно спросил, только желваки играют.
– Павел Никитич, а как часто генерал-лейтенанты тут на дуэлях бьются?
– Никогда.
– Вот то-то. Это не дуэль. Вы слышали, что этот рыжий кричал. Он из организации «Великая Польша от моря до моря», из той самой, что убила английского посла и братьев Чарторыйских. Той самой, что угрожала убить императора. А я привёз аскеров. Теперь они до Александра Павловича добраться не смогут. Вот и решили на мне пока отыграться. Уж больно показательно этот урод мою жену вчера на балу толкнул и мне со всей силы каблуком по пальцам врезал. Да вон, граф Шереметев всё видел и слышал.
– Да! Так какого чёрта вы их убили? Их нужно было допросить, узнать о сообщниках! – взвился обер-полицмейстер.
– Что я и хотел сделать с третьим. Но черкесы решили меня защитить. Может и жизнь спасли, не готов я бы против шпаги с ножом воевать. Проколол бы меня сей молодец.
– Ваша правда, Пётр Христианович. Что творится! Мне нужно срочно обо всё доложить императору. Граф, – он обернулся к стоящему с раскрытым ртом Шереметеву, – вы со мной. Подтвердите мои слова, если у Государя возникнут сомнения. Пётр Христианович. Я слышал, Государь назначил вам аудиенцию на одиннадцать часов. Там и увидимся. Что творится!
Каверин направился было к карете своей, но остановился и вернулся к трупам.
– Афонин. Трупы убрать. И попытайтесь выяснить, где они в Москве проживали. Покажите их всем полицейским, может, кто узнает. Рожи и волосы приметные.