Две столицы

– Петер?

– Честное пионерское. Или ты хочешь, чтобы я его покалечил немного?

– А он не может тебя убить? – опять набрякли капельки.

– Где он и где убить? Но если хочешь, то я ему и остальные зубы выбью, что бы он шипеть не мог на тебя.

– Он поляк.

– Поляк? – ну-ка, ну-ка. – Как ты определила?

– По акценту, и он ругался по-польски.

– Пошли танцевать, радость моя. Хорошую новость ты мне сейчас сказала. Я ему скажу, что ты тоже полячка, и он тогда обязательно извинится. Всё, пошли, я вас приглашаю, княгиня.

Поляк, значит. Ох, как замечательно! Кто-то прямо подыгрывает.

Глава 10

Событие двадцать пятое

Благородный муж безмятежен и свободен, а низкий человек разочарован и скорбен.

Конфуций

Пятно на мундире можно прикрыть орденом.

Евгений Кащеев

Пётр I ввёл смертную казнь для всех участников дуэли, но так никого и не повесил. А уж потом и тем более. Ещё милостивей для дуэлянтов законы стали. Мартынова за дуэль с Лермонтовым на богомолье отправят в Киев. Брехт на богомолье не хотел. Дантеса за убийство Пушкина вышлют. Тоже не вариант. Только план, как не поехать в Киев молиться, созрел у Брехта сразу, лишь только жена опознала в рыжем товарище поляка. Насколько понял Пётр Христианович, Александр всю выстроенную им с риском для жизни польскую историю спустил на тормозах. В унитаз смыл. В Белоруссию будущую отправили один пехотный полк, и несколько десятков офицеров поляков, из Санкт-Петербурга, перевели в другие города, часто с серьёзным повышением в звании. И всё! Ничего не получилось у Брехта. История опять над ним посмеялась. Опять буря в стакане воды. Так и не бесплатно работал. Если деньги английского посла и семейства Чарторыйских – это не стартовый капитал, тогда что же стартовый капитал!?

Ладно. Утрёмся и попробуем ещё раз, тем паче, что более подходящего случая, чем в этот раз, просто не сыскать. Убить могут? Поляки они знатные фехтовальщики. Кто же с ними фехтовать будет? Схватка на ножах. Ножевой бой отличается от боя на шпагах очень серьёзно. И Брехта ножевому Светлов обучил. И очень хорошо обучил. А поляк этот будет пытаться ножом фехтовать, пусть. И в этот раз это будут не кортики адмирала Синявина, которые от шпаги не сильно-то и отличаются, почти полуметровое лезвие. Брехт заказал кузнецу два ножа. Пафосных. Сейчас ни у кого нет, не доросла ещё инженерная мысль до таких. Больше всего это похоже на нож Рембо или «Крокодила Данди». Двадцатипятисантиметровое лезвие, широкое и толстое, с хищным, очень острым кончиком. И массивная рукоять, чтобы это тяжёлое лезвие уравновесить. Ни с чем подобным поляк сталкиваться не мог и владеть таким оружием не должен.

Но оружие в том плане, что Пётр Христианович тут же придумал, а потом только чуть деталями разнообразил, не главное. Главное будет в том, чтобы прилюдно вынудить сказать бретёра этого польского, определённую фразу. Или одного из секундантов к этому вынудить. Тогда это ещё лучше даже. Но!!! Каверин не дурак. Вообще людей держать за дураков не стоит. Хоть врагов, хоть друзей, хоть просто мимо проходящих. Лучше считать их умнее себя. Тогда мозг начнёт всякие комбинации вырабатывать. Хитрые. Одна и окажется правильной.

Приехав после бала домой, Пётр Христианович переоделся. Весь вымок в этой давке и толчее. Так в золотой черкеске и спустился в людскую, где собравшись кружком, жарко спорили о чём-то кабардинцы. Был среди них и Марат Карамурзин.

– Марат, завтра в двенадцать часов император Александр Павлович примет тебя и других послов, что со мною с Кавказа приехали.