– Хорошо. Нам пора домой. Скоро зима. Тут будет холодно, – легко вскочил из сидячего положения Пщышхуэ. Тоже так надо научиться.
– Точно. Посмотрим, как ускорить ваш отъезд, и про дорогу подумаем. Купим на рынке вам тулупы. А то пока доберётесь, и, правда, снег уже пойдёт. В степях на Волге или Дону будет холодно.
– Согласен.
– Марат, у меня к тебе необычная просьба есть, – начал, помявшись, Пётр Христианович.
– Слушаю тебя, князь.
Брехт рассказал о своей задумке. Кавказский князь, долго стоял молча, никак не выражая своего мнения. Потом посмотрел на своих притихших воинов. Вздохнул.
– Мне это не нравится. Так себя мужчины не ведут, – Марат почесал кончик носа. – Но я тебя понимаю. Эти твои враги не мужчины. Это подлые твари. Почему ты не хочешь, Пётр, просто их убить?
– Мне нужно, чтобы они сказали эти слова и чтобы после этого их не смогла допросить полиция, – повторил Брехт.
– Нет, это я понял, не понял почему. Они должны сказать ложь?
– Нет, они скажут правду, но они не подтвердят её на допросе и вся затея рухнет. И это очень плохо отразится на мне и на жизни десятков тысяч людей. В том числе и черкесов с кабардинцами.
– Эх. Плохо. Почему нельзя всё сделать честно!?
– Нельзя, – Брехт уже думал, где взять других исполнителей для своего плана, про Тихона подумал, но отбросил эту мысль. За убийство дворянина, да ещё при таких обстоятельствах, конюха крепостного точно закатают в Сибирь. И тут даже Брехт не поможет.
– Хорошо, Пётр, мы сделаем это. Надеюсь, ты прав, и мы не замараем своей чести… и ты тоже.
– Спасибо, Марат. Ты даже не представляешь, как это важно для страны. И для вас.
– Я сказал, мы сделаем. А теперь иди к себе, я буду говорить с аскерчи. Не просто это будет объяснить им.
Событие двадцать шестое
Надо же, тут, оказывается, вам не там. За князем фон Витгенштейном приехал на роскошной карете его секундант граф Шереметев.