Нечто из Рютте

– Да как какие! Ваши! Мы поедем отсюда? Если поедем поутру, так вещи нужно уже сейчас собирать.

– А куда ты собрался?

– Да то не я собрался. То вы собирались.

– Угомонись, не едем мы никуда.

– Значит, завтра не едем?

– Мы вообще, может, никуда не поедем, – загадочно улыбаясь, ответил солдат, поглядывая на окна донжона, что уже светились в сгущающихся сумерках.

– Ей-богу, вас никогда не поймешь, то едем, то не едем, – пробубнил негромко слуга.

– Угомонись ты, – отвечал, улыбаясь солдат, – может, мы вообще тут жить останемся.

Глава девятнадцатая

К ночи все были готовы. Кроме Ёгана и сержанта, Волков взял еще двоих стражников из тех, что поумнее. Один из них знал, вернее, видел Сыча. Он-то и зашел в трактир, осмотрелся, а сам сделал Сычу знак, и тот все понял.

Фриц Ламме по кличке Сыч с виду был неказист, по-мужицки коренаст и изрядно вонял. Когда он запрыгнул в телегу, где уже сидел Волков, тот сразу это почувствовал. Но, несмотря на это, Фриц Ламме по кличке Сыч дело свое знал крепко, и ночью солдат опять в этом убедился.

– Вон он, дом, в котором живет кривой Стефан, – сказал сержант.

– Далее ехать не нужно. – Сыч спрыгнул с телеги и взял мешок. – Как свистну, так сразу ко мне телегу гоните. А вы, господин сержант, со мной ступайте на всякий случай, вдруг он там не один, только тихо.

Сыч с сержантом ушли в темноту, было тихо, только собаки лениво перебрехивались, даже дождь не шел. Все молчали, но недолго. Вскоре послышался свист, а уже через пару мгновений Сыч с сержантом закинули в телегу подвывающего человека, до половины сверху упрятанного в мешок.

– Погоняй, погоняй! – крикнул Сыч, сам заскакивая в телегу.

– Он? – спросил солдат, ткнув кулаком мешок, чтобы не выл.

– Он, экселенц, он, – заверил Сыч.

Телега, чуть скрипнув, покатила по темной деревенской улице к замку, а там все уже ждало гостя. Жаровня, которой отапливают господские спальни зимой, была полна раскаленных углей, а в углях краснела кочерга.

Кривого Стефана привязали к доске, как на распятие, с его щуплого тела сержант сорвал рубаху.

– Все снимай, все! – командовал Сыч.