Сердце Стужи

– Нет, спасибо. – В интонациях этой девочки, совсем не похожей на Сорту, лукавой, шаловливой, ему вечно чудилась насмешка. Интересно, что они с сестрой говорили о нём, оставаясь один на один. Знали ли, что именно благодаря ему очутились в столице? Считали ли, что Сорте с ним повезло? А может, полагали, что он её мучает?

Впрочем, он вовсе не был так уж уверен, что эти девочки были задушевными подружками. Ада, бойкая, улыбчивая, успела завести пару новых знакомств где-то между клетками с рамашскими синехвостами и большим аквариумом, в котором смешались рыбы из рек Кьертании, Рагадки и Авденалии. В это время Ласси держалась в паре шагов от него, как будто боясь потеряться, креня голову на один бок – чтобы лучше слышать здоровым ухом. Будь это его дело, Стром уже давно настоял бы на том, чтобы показать девочку кропарю. Хороший протез мог решить проблему раз и навсегда…

Но, по счастью, сёстры Хальсон не были его головной болью.

– Господин Стром, можно я отбегу в туалет?

– Мне тоже нужно.

…Или, по крайней мере, не должны были ею стать.

– Идите. Только быстро… Вам пора возвращаться в пансион.

Глядя им вслед, он вдруг подумал, что, не случись в его жизни Стужи, у него уже наверняка были бы собственные дочки. Должно быть, такие же светловолосые, голубоглазые – сам он, до того как в ход пошли препараты и эликсиры, был красивым ребёнком.

Он водил бы их в Зверосад по выходным, покупал бы им сласти втайне от матери. Да, ведь у них, конечно, была бы мать, а у него – жена. По вечерам они бы читали вслух или играли в тавлы, готовили ужин в четыре руки. Она бы ждала его дома, а он покупал бы ей что-нибудь вкусное по дороге – как отец всегда приносил что-то из ближайшей лавки матери. Каждый раз она бы удивлялась и радовалась заново. Ночью они бы засыпали, переплетясь руками и ногами, на большой мягкой постели… У изголовья не было бы ни шприцев, ни эликсиров. Кожа у обоих была бы гладкой – ни шрамов, ни швов…

Стром моргнул. У воображаемой жены были, оказывается, черты Хальсон. Он поморщился, отгоняя запретные, непрошенные мысли.

Глядя на белокурых девочек, бегущих к нему по дорожке через Зверосад, ещё один раз малодушно представил себя отцом, – этого, он был уверен, ему уже не суждено, даже если падёт навеки Стужа.

Он вернулся домой ближе к ночи – проводив сестёр Хальсон, заехал к Барту, а после в Парящий порт и Гнездо.

Сил не было ни поужинать, ни почитать перед сном – к тому же, стоило в кои-то веки лечь спать пораньше.

Он постелил себе на диване, лёг, но ему не спалось.

Эрик отвык засыпать в пустом доме. Сорте не нужно было скрипеть досками пола у него над головой – он всегда чувствовал её присутствие, и от этого становилось спокойнее.

Он попытался толкнуться в её сознание – мягко, наудачу, но, конечно, ничего не вышло. Они были слишком далеко друг от друга, и слишком мало времени прошло с операции, чтобы у них получилось бы проворачивать подобные трюки.

Тогда Эрик поднялся с дивана и пошёл на второй этаж. В конце концов, он имел право поспать в нормальной постели в собственном доме – впервые за долгое время. Сорта сейчас наверняка лежала на одной из роскошных кроватей в усадьбе Ассели.

В спальне было чисто – ещё чище, чем на первом этаже. Хальсон постоянно что-то мыла, подметала, протирала. У него самого на это никогда не было то сил, то настроения… Но здесь царила чистота операционной кропаря. Ни забытой чашки, ни огрызка или скомканной бумаги. Книги аккуратными стопками лежат на столе. Постель заправлена.

Он вытянулся на ней поверх покрывала, подложил под голову подушку. От неё пахло Иде – лёгкий, хвойный аромат, к которому он так привык, что перестал было замечать.

Почему он не мог уснуть? Потому что её не было в доме – или потому, что где-то на подкорке продолжали крутиться её слова о том, что ради всеобщего блага ей придётся иметь дело с приставаниями Рамрика Ассели?