Я же почему-то считала, что ты на это в принципе неспособна.
Как же я ошибалась!
И ты снова корчилась от обиды и выла от безысходной тоски.
Откуда же мне было знать, что под маской Наставницы в тебе скрывается такая же, как и я, — та, что сражается за свои убеждения насмерть, но в душе остается робкой и полной сомнений?
В последнее время я часто вспоминаю вкус карамели, которую ты делала для меня из вареной сгущенки. Как всегда, этот вкус очень умиротворяет меня и приводит нервы в порядок.
Когда ты попала в больницу, то все время ждала, когда я приду, не правда ли?
А я ведь была просто уверена, что ты и видеть меня не захочешь!
В день, когда ты больше не могла пошевелиться, стояла зима.
Тетушка Сусико позвонила мне, и я тут же помчалась на вокзал.
Но вдруг испугалась твоего гнева так, что не смогла сделать больше ни шагу…
Прекрасно понимаю, что все это слабые отговорки.
Но я никак не могла поверить, что где-то может быть мир, в котором нет тебя.
Я даже не хотела признать, что однажды ты можешь умереть.
Но теперь это все оборачивается для меня настоящей мукой.
Как теперь жаль, что я не была на кремации и не держала в погребальных палочках твоего благородного праха.
Возможно, попрощайся мы должным образом, мне не пришлось бы сегодня страдать так горько и безнадежно.
Прости.
Чтобы сообщить тебе это, я и пишу письмо.
В Камакуре скоро зацветут твои любимые гортензии.
Благодаря тебе я узнала, что у гортензий прекрасны не только сами цветы. Никогда не любила увядших гортензий, но если приглядеться, в них прекрасно все — и листья, и ветки, и корешки…