В этом году «Канцтовары Цубаки» открылись аж 4 января. Хотя многие магазины Камакуры по традиции отдыхают только 31 декабря, а уже с 1 января вновь открывают двери для посетителей. В сравнении с ними «Цубаки», пожалуй, заведение слишком расслабленное.
Я наивно полагала, что в первые дни января клиентов ожидать не стоит, но просчиталась. Не успел магазинчик открыться снова, как в него тут же начали забегать туристы, приехавшие посетить храмы Камакуры с новогодней молитвой.
В первый же день я продала все десять подарочных наборов, которые еще в декабре собрала на пробу из канцтоваров, продать которые уже и не надеялась. Добрый знак, подумала я. Если так пойдет дальше, может, стоит закрыться опять, чтобы собрать еще с десяток таких же?
Но тут в магазин заглянула Мадам Кефир на пару со своей внучкой-кокэси. Я как раз была занята с покупателями и не могла поболтать с ними подольше, но поняла, что они вернулись из родительского дома, куда ездили на праздники погостить. Нога у Мадам Кефир совсем зажила, а Куколка с нашей последней встречи подросла чуть ли не на целую голову. Обе выглядели вполне жизнерадостно.
Уже прощаясь с ними, я тихонько спросила у Куколки, как там вопрос с ее «секретным письмом».
— Про сенсея можно забыть! Он женился, — отрубила малявочка, не задумываясь. Видно, уже нашла себе новое развлечение, подумала я и улыбнулась, увидев ленточку в волосах Мадам Кефир — такую же синюю в белый горошек, как и весь остальной наряд.
Эти бабушка с внучкой наверняка удивились бы, расскажи я им о своих отношениях с Наставницей. Из магазинчика они выходили, взявшись за руки, точно лучшие подружки, которых слегка разделяет возраст.
Барон навестил «Цубаки» ближе к вечеру шестого января.
К тому часу почти непрерывный поток клиентов ненадолго иссяк. Склонившись над бумагами за конторкой, я услышала цоканье деревянных сандалий. А когда подняла голову, передо мной уже стоял Барон с белым пластиковым пакетом в руке.
— Нанакуса́![61] — крикнул он вместо приветствия и, развернувшись, уже собрался выйти вон, когда я окликнула его:
— Подождите!
Чтобы задержать Барона хоть ненадолго, я предложила ему саке. Не задумываясь и таким растерянным тоном, что стыдно и вспоминать.
Спешно разогрев на печке кастрюльку с саке, я налила горячий напиток в бумажный стаканчик и протянула ему — так, как это положено предлагать клиентам всю первую неделю января.
— Сладкое саке обычно пьют летом, не так ли? — брякнул он, едва пригубив.
Я остолбенела от удивления. Всю жизнь полагала, что сладкое саке — напиток зимний.
— Разве?
— «Сла-адкое саке — с жаро-ой накоротке!» — протянул он нараспев. — Когда-то так кричали на улицах зазывалы. Сладкое саке — отличное средство для поддержания температурного баланса, заруби себе на носу!
Так заявил Барон и залпом осушил стаканчик до дна. Наверное, обжег себе горло, подумала я, глядя на его покрасневшую вмиг физиономию.
— Но раз оно летнее… Значит, его и разогревать не нужно? — робко уточнила я, совсем запутавшись.
— Вот именно! Оно и охлажденное вкусное! — ухмыльнулся Барон. И, буркнув короткое «спасибо», растворился в дверном проеме.