Лалии так и не дали самой довести раба до её покоев, так как её встретили ещё в холле первого этажа личные служанки монны – Тамия и Нора. И появились они не по личному вызову своей молодой госпожи, так как она давно их отпустила и теперь недовольно хмурилась, прекрасно понимая откуда они взялись и насколько быстро новость о произошедшем облетела весь дом.
Именно Тамия не позволила своей своенравной хозяйке отвести Каллена в её роскошную спальню, настояв на том, чтобы запихать его в тесную переднюю, которая была не намного больше его местной одиночной камеры и являлась для местной прислуги что-то вроде комнаты для служебных нужд. Там же, к слову, находилась и лежанка для отдыха, которую, правда, нужно было для начала вытащить из паза в стенке и придать ей подходящую форму. На неё раба вскоре и уложили. Причём Каллен всё это время старался прикрыть хоть одной рукой свой оголённый пах, испытывая убийственное смущение ещё и из-за того, что его сопровождали в комнаты его боевой хозяйки целых три женщины. Так что он очень сильно старался идти собственными силами, поменьше хромать и не налегать на их более хрупкие плечи.
– Думаю, для начала нужно провести диагностику его общего и внутреннего состояния. И, конечно же, предотвратить появление отёков с синяками. Схожу за аптечкой и всем необходимым. Если обнаружите у него переломы, тогда придётся вызывать кого-нибудь из ближайшего медсалона. Сомневаюсь, чтобы мэтр Рэдлей расщедрился на вызов целого врача.
Тамия зачитала собственный вердикт с показательным хладнокровием, опередив тем самым малость запаниковавшую Лалию.
– Хорошо! Неси всё необходимое! Будем приводить его в порядок подручными средствами.
А вот последние слова монны Каллену не очень понравились. К тому же, ему всё ещё было стыдно за произошедшее, и он продолжал прикрывать низ живота уже обеими ладонями, мечтая провалиться сквозь землю, как никогда до этого.
– И прихвати что-нибудь из мужской одежды. Хоть нижнее бельё какое-нибудь. – само собой, девушка не могла не заметить того, что делал всё это время раб, в конечном счёте обратившись к Норе, после того, как Тамия поспешно выскочила из служебной подсобки. – Сбегай в спальню за покрывалом и полотенцами. Можешь и влажные салфетки из ванной взять.
– Да, моя монна! Слушаюсь. – молодая служанка вылетела из комнатки пулей, бросившись исполнять приказ, как говорится, незамедлительно. Либо же не желая оставлять слишком уж отчаянную госпожу наедине с дикарём. Судя по поведению обоих горничных, им определённо не нравилась то, что недавно учудила их монна Лалия, ещё и решившись взять на поруки того, кто напал на их профессионального охранника, умудрившись покалечить того буквально голыми руками (и зубами, само собой, тоже).
– Наверное, ненавидишь меня сейчас и за это, да? – а вот в отличие от Каллена, Лия не стеснялась смотреть в лицо избитого по её вине мужчины, встав возле лежанки в растерянной позе, но всё же стараясь не терять былой решительности. – За то, что вначале отказалась, а потом не позволила забить тебя до смерти. Хотя, не думаю, чтобы отец позволил тебя убить, но превратить в окровавленный кусок мяса запросто. И да, чёрт возьми, он был прав! Я полное ничтожество! Я… я знаю, на что он способен и как поступает с надоевшими рабами в специальной части подвальных этажей. Просто… просто раньше я делала вид, будто это происходит где-то в другом месте, в другом измерении, а тем рабам в действительности всё равно, что с ними делают. Они давно отличаются от нас и тем более от тебя, как живые манекены без личного мнения и страха перед возможной смертью. Думаю, поэтому отец всё это и устроил сегодня… Чтобы показать мне, в чём между вами разница, и какая я на деле трусиха, когда дело касается радикальных решений и действий. Н-надеюсь, ты всё же меня со временем за это простишь, пусть это и звучит для тебя (и для меня, если честно, тоже) подобно чистейшему бреду. Ведь я должна была всё это предвидеть и знать заранее.
Конечно, он не мог не изумиться исповеди этой на удивление слишком приземлённой полубогини и не посмотреть в её одновременно и виноватое, и до умиления честное личико самой обыкновенной девчонки, которая то нервно улыбалась, то поспешно смахивала со щёк сбегающие из глаз ручейки искренних слёз. Но она действительно говорила чистую правду, и это явно давалось ей с большим трудом.
– Я не мочь… вас ненавидеть…
Так что Каллен не мог ей не ответить с такой же честностью, так же чувствуя огромную разницу между этой девочкой и её ненормальным отцом-садистом. Этой разницы невозможно было не почувствовать и тем более сейчас.
– Это не ваша вина. Не вы отвечать за грех ваш родитель. И не вы просить прощения за него…
– Для необразованного дикаря ты довольно неплохо изъясняешься на чужом для тебя языке. – Лалия снова нервно улыбнулась, в этот раз посмотрев в лицо раба не так затравленно, как за несколько секунд до этого. – И, судя по всему, ты ему учился не по ускоренной спецпрограмме для начинающих. Думаю, мы сможем исправить данный пробел в самое ближайшее время, как и много чего другое, да?
Невероятно, но она словно спрашивала у него на это разрешения, подступая ещё ближе и улыбаясь более искренней. А он всё никак не мог до конца поверить, как у такого недочеловека, как мэтр Рэдлей могла вырасти такая дочь. Ведь даже здешние слуги (впрочем, как и далеко не здешние) вели себя с ним так, будто он и в самом деле был в этом месте никем и ничем – бесполезным куском грязи, от которого кроме грязи ничего нельзя было получить.
«Даже не думай, зверёныш. Тебе вообще лучше ни о чём не думать, если всё ещё мечтаешь сохранить свою жалкую жизнь. И то, что моя дочь в коем-то веке проявила к кому-то столь решительные действия, не означает ровным счётом ничего. Не забывай, что за тобой следят денно и нощно. Любой неверный шаг или движение с твоей стороны и, обещаю, то, что сегодня произошло с тобой, ты будешь вспоминать, как о восхитительной поездке на курорты Эдема. И от того, что я после этого сделаю с тобой лично, уже не спасёт тебя ни Лалия, ни все те примитивные идолы, которым ты молишься. Так что, продолжай молиться и дальше и не забывать, где ты находишься, и кто за тобой следит.»
Наверное, нет ничего худшего – услышать в своей голове, подобно внутреннему гласу «совести», хриплый баритон мэтра Рэдлея. Но Каллену как-то удалось не показать виду, что его опять преследуют и буквально достают одержимыми на его счёт угрозами.
Почему-то совсем не хотелось расстраивать эту наивную девочку подобными мелочами. Всё равно, как ни крути, она была такой же игрушкой или пешкой на шахматном поле её отца, как и все другие постояльцы данного дома. Она делала не то, что хотела, а то, что её вынуждали делать, и главный хозяин всего этого маленького мирка едва ли позволит ей переходить установленные им границы. Жизнь Каллена ей не принадлежала и едва ли когда-нибудь будет принадлежать в полной мере, как принадлежала в действительности её отцу.
Глава 24
Он уже давно перестал воспринимать свою жизнь, как за нечто естественное и привычное. Когда очень долгое время живёшь в настоящем аду, то и всё остальное выглядит не иначе, как неотъемлемой частью данного ада. Но, как ни странно, даже в преисподней случается нечто хорошее, а иногда и приятное. Даже если накануне тебе пришлось пройти через очередной виток нечеловеческих испытаний, уцелев при этом не пойми каким чудом.