Но на какое-то совсем недолгое время по сердцу девушки прошёлся неприятный холодок, так же коснувшийся и болезненно «дрогнувшей» диафрагмы. Обычно подобную реакцию Лалия испытывала, когда очень сильно сомневалась или принимала не самые приятные для себя решения. И легче ей всё равно не стало даже потом.
– Что ж… – Шейн Рэдлей снова приподнял брови, соглашаясь с ответом дочери, так сказать, со спокойной душой и чистой совестью и тем самым умывая руки от дальнейших последствий. – Мне ничего другого не остаётся, как принять его и встать на твою сторону. И, как это ни печально признавать… Но ты так до сих пор и не научилась брать на себя ответственность. Судя по всему, тебе проще спрятать голову в песок, чем учиться отстаивать свои принципы до последнего.
– О чём это ты? – Лалия окончательно запуталась в своих чувствах, когда отец вдруг совершил один из запрещённых приёмов.
– О том, дорогая, что ты не видишь дальше собственного носа. Уж прости, только все твои принципы яйца выеденного не стоят. Тебе проще переложить собственные проблемы на кого-то другого, а самой потихоньку и незаметно уползти в тень. Хотя, как я могу тебя в этом винить? Ведь это я тебя вырастил такой бесхребетной и безответственной. Это всецело моя вина, воспитать тебя такой…
– Какой? – чем дальше девушка слушала отца, который явно пытался её на чём-то поддеть, тем больше возмущалась его явно заранее продуманным фразам.
– Боюсь, для тебя мне сложно подобрать точное определение. Зацикленной на полумерах. Да, так будет ближе к сути.
– На полумерах? Ты можешь изъясняться конкретнее и ясней?
– А зачем, милая? – мэтр Рэдлей снова пожал плечами, делая вид, что его куда больше интересует изображение трёхмерного экрана включенного им только что рабочего компьютера. – Ты достигла той черты, которую побоялась переступить, тут же спасовав назад. Всё остальное для тебя уже не имеет никакого значения. Возвращайся к себе, занимайся тем, чем привыкла в это время заниматься и не забивай больше свою славную головку ненужными для тебя пустяками.
А что ей ещё оставалось, как не последовать указанию отца и не отправиться в свои комнаты. Пытаться добиться от него развёрнутых ответов на свои вопросы было уже банально бессмысленно. Он всё равно больше ничего не скажет, сколько не настаивай, а Лалия после этого будет чувствовать себя ещё очень долго не в своей тарелке. Осадок от этой встречи останется как минимум до конца этого дня, если не намного дольше. Если что-то, конечно, не случится и не усугубит её состояние, связанное, по сути, с очень плохим предчувствием.
Глава 21
На ужин Каллен спускаться не стал. Во-первых, после весьма сытного обеда (который он, к слову, так до конца и не осилил) аппетита больше не появлялось. Во-вторых, предчувствие надвигающейся беды, усиленное разговором с карликом Айвоном, заглушало напрочь какие-либо другие чувства и ощущения. Да и дор Инграм за всё последующее время так и не выходил с ним на связь, словно подтверждая опасения раба или специально нагнетая своим молчанием и без того напряжённую обстановку. А напряжение в воздухе не просто зашкаливало.
Казалось, Каллена прессовала со всех сторон не только его крошечная одиночная камера, но и сам дом, состоящий отнюдь не из одних лишь стен, окон и странных дверей. Это было нечто большее, чем просто дом. Место, в котором жили очень странные люди и наполняющие его своими мерзостными мыслями, низменными желаниями и пороками, которые сейчас едва не буквально сочились из всех ментальных щелей. Видимо, их молодой мужчина как раз и ощущал. Каждую грёбаную секунду, с каждым гулким ударом своего сердца.
Мэтр Рэдлей, жених монны Лалии, Тарт, кир Завир, дор Инграм, охранник Сесил и командор Акерли… И это только капля в море. Он мог с лёгкостью увидеть перед собой их лица, жуткие глаза, похотливые усмешки. Но, самое ужасное, он всё ещё чувствовал их незримое присутствие. Отпечатки их чёрных сущностей на своей коже – их едва уловимый запах и даже голоса, пусть и не такие чёткие, как при реальном общении. Но все они сейчас думали о нём, потому что от их решения и будущих действий зависела его дальнейшая судьба. И они уж точно не оставят его в покое, пока не воплотят с ним все свои чудовищные фантазии.
Может поэтому он и не удивился, когда двери в его коморку вдруг открылись, и на пороге нарисовался знакомый силуэт дора Инграма.
– Поднимайся, раб. И следуй за нами.
Что-то вроде этого он и ждал. Оттого и запретил себе о чём-то думать в эти секунды и уж тем более что-то чувствовать. Конечно, все эмоции отключить не удалось, но, по крайней мере, собственное состояние отупляло настолько, что ни о чём другом речи уже не шло. Ни о каких мыслях, желаниях или возможных порывах.
Он просто встал, хотя едва мог ощущать своё тело и то, что делал. Просто вышел из коморки вслед за дором, оказавшись в знакомом узком коридоре и между двумя конвоирами (узнав во втором гадливо ухмыляющегося Сесила). И просто последовал за ведущим охранником, не имея никакого представления, куда они идут и с какой целью.
Таберну они прошли довольно скоро, так как служебные помещения здания занимали наименьшую тыльную часть дома, в этот раз выйдя в атриум – что-то вроде крытого дворика с небольшим центральным то ли бассейном, то ли водоёмом. Потом снова зашли, но в уже хозяйскую половину особняка, и прошлись по знакомой анфиладе, правда, в этот раз строго напрямик, пока не достигли очередных арочных дверей и не очутились в перестиле – открытом внутреннем дворе, окружённом внушительными мраморными колонами и превосходящим по размерам предыдущий.
Здесь Каллен впервые испытал нечто большее, чем недавнюю апатию к происходящему, так как видел это место впервые. Более того, он также впервые увидел вечернее небо Ордики – небесное полотно завораживающего пурпурно-лилового цвета, сквозь которое уже начало проступать звёздная россыпь незнакомых созвездий с перистой туманностью и двумя спутниками. И, естественно, молодой раб не мог не засмотреться на данное чудо галактического творения, даже слегка приоткрыв от удивления рот.
Может поэтому он не сразу заметил мэтра Рэдлея, который всё это время восседал в конце длинного прохода между огромным резервуаром подсвеченного бассейна и садовым сквером, засаженным экзотическими растениями, деревцами и во всю благоухающими цветами. Наверное, проводить здесь досуг в дневное время (да и в какое-либо другое тоже) одно удовольствие. Жаль Каллен так и не узнает об этом лично. По крайней мере, не сегодня.