Роберт звякнул вилкой о тарелку, уже собираясь встать, а я бросилась к окну. Повозка Савара промчалась мимо забора по дороге, ведущей в лес. Если он уезжает только сейчас, то где был все это время? Неужели говорил с кем-то из деревни? Не, приведи Создатель, с Шерпом!
– Все-таки надо было его проклясть, – в сердцах буркнула себе под нос.
– А ты умеешь? – усмехнулся мужчина, встав за моей спиной.
– Мама не умеет! – замотала головой Вероника. – Она даже ругаться не умеет. Когда папа нас выгнал, мы ушли, а мама…
– Вероника, – оборвала я ее, – мама умеет ругаться, но не при тебе.
– Потому что я девочка? Но ты ведь тоже девочка…
– Потому что ты маленькая. Если ты позавтракала, то пойди в свою комнату, а я скоро приду, и мы с тобой займемся стиркой. Хорошо?
– А Сэта пригласим?
– На улице сильный дождь, Сэту не стоит выходить в такую погоду.
– Не люблю дождь, – проворчала дочка, сползая с подоконника.
Роберт проводил Веронику с улыбкой, а ко мне обернулся с хмурым выражением лица. Я вздрогнула, невольно вскинув подбородок повыше.
– Когда он говорил о проклятии…
– Я не умею проклинать людей! – вспыхнула я.
– Ты говорила о Герде. Твоя бабушка была ведьмой?
– Не была, ее считали ведьмой. Герда никогда не отличалась покладистым характером, и многие ее не любили, за что окрестили этим вот… словом.
– Она была обычной травницей?
– Совершенно обычной.
– А защитная печать над входной дверью ее рук дело?
– Не понимаю, о чем ты? – я сцепила пальцы в замок, так как руки начали мелко дрожать. Почему я вообще оправдываюсь перед соседом, как школьница?!
– Не важно, мне, наверное, показалось, – качнув головой, Роберт порывисто притянул меня к себе. Я прижалась щекой к его груди. От мужчины вкусно пахло свежескошенной травой и древесной стружкой, и этот запах потихоньку начинал сводить меня с ума. Мне уже казалось, что я чувствую его повсюду и каждый раз растерянно оборачиваюсь в поисках Роберта. Но вот он, стоит передо мной и обнимает так крепко, что у меня перехватывает дыхание, а я, вместо того, чтобы обнять его в ответ, изо всех сил стискиваю челюсти, чтобы не разреветься.