– Я знаю его с самого рождения. Последние восемь лет мы не общались, я жила в городе… да ты и сам знаешь. Но до пятилетия Гаскона мы неплохо ладили. Наверное, да, он мне как родственник. Его бабушка дружила с моей бабушкой, и мы часто играли вместе.
– И все-таки ты невероятно добрая, – мужчина улыбнулся, вскинул глаза к небу и пригубил вино. – Никогда еще не встречал подобных тебе.
– Ты знал так мало женщин? – позволила я себе смешок.
– Немало. Но ни одна из них не готова была жертвовать собой во благо других.
– Я вовсе не жертвую…
– Жертвуешь.
– Самую малость.
– Тем не менее, – Роберт вытянул ноги, отставил кружку. – Когда Джори приходил ко мне за письмом, то просил следить за тобой, беречь.
– Никогда не замечала за ним такого рвения меня оберегать, – хмыкнула я нервно. С чего бы вдруг Джори переживать за мою сохранность? Мы и близки-то особо никогда не были.
– Так что я обещал ему, – смеющийся взгляд мужчины скользнул по моему лицу. – Не мог не пообещать.
Солнце мягко скрылось за линией гор, небо посерело, но быстро сменилось чернильно-синим. Звезды вспыхивали одна за другой, обгрызенная с одного бока луна освещала кроны деревьев. Нашу поляну озарял свет от костра, в который постоянно кто-то подкидывал сухие ветки и бревна. Мы с Робертом сидели молча долгое время, прислушивались к разговорам соседей, и жались друг к другу все ближе.
Не заметила, как в моих руках появилась вторая кружка вина. Под смех девчонок я и сама развеселилась, стукнула наши с Робертом кружки и тихо произнесла:
– За здоровье Джори.
– За его возвращение.
Мы одновременно отпили по глотку, не отрывая взглядов от лиц друг друга. Роберт смотрел мне в глаза, а чуть позже – на губы. Меня бросило в жар при мысли, что он хотел меня поцеловать, но только присутствие Вероники, других детей и всех соседей, заставило меня отпрянуть.
Снова заиграла лютня. От костра раздался смех и улюлюканье. “Протрезвевший” Гаскон совсем забыл о Катарине и своей выходке, и принялся отплясывать с Лелькой у самой кромки воды.
– Танцы! – крикнул Еся над нашими с Робертом головами.
Я от неожиданности вскрикнула и расхохоталась, а в следующее мгновение меня в четыре руки подняли с пледа, заставили сбросить обувь, и босиком пуститься в пляс. Где-то посреди “развязных” танцев, как назвали бы Уля с Гердой наши вообще-то скромные пляски, меня перехватил Михей. Уволок в сторонку и, не прекращая ритмично дергать ногами в такт музыке, прошипел:
– Ты зачем мальчонку заколдовала?
– Да не я! – ответила, растянув губы в подобие улыбки, чтобы все решили, что мы обсуждаем нечто веселое. – Катарина! Она Роберта приворожить хотела!