– За ним глаз да глаз, – устало покачала головой Дария. – Ни минуты покоя! Твоя тоже была шебутной?
– Да, – вспомнила я с содроганием. – Она научилась ходить в восемь месяцев, ума не приложу, каким образом. В год уже залезала на сундуки, прыгала с них, иногда старалась перевернуться через голову. Очень любила стоять на голове, упираясь ногами во что-нибудь… До четырех лет я не спускала с нее глаз.
– Кошмар! – воскликнула Дария, захныкав. – Что, если и меня это ждет?
– Зафар не помогает? – спросила я и прикусила язык. Могла бы и промолчать, Дария ведь просила не говорить о нем.
– Не помогает. Да он и не умеет с детьми. Мужчина ведь! Однажды попросила его покормить Юниона…
Подруга прервалась, потому что ее сынок уже ловко карабкался на нижнюю полку стеллажа, в котором хранились отвары. Дария молнией метнулась к ребенку, отнесла его на кухню и вновь села за стол. Я в этот момент складывала в печь поленья, чтобы согреть воды и заварить чай.
– Так вот, – продолжила девушка, – кашу Зафар сварил, но не остудил, и прямо так, горячую, принялся засовывать в рот малышу. Юнион тогда несколько дней плакал, обожженный язычок болел. Жаль, что тебя тогда еще не было здесь, ты бы его обязательно вылечила.
Я только передернула плечами, имея лишь одно желание – вылечить саму Дарию. Не могла не спросить, не удержалась:
– А он чем занимается? Ну, Зафар… Работает в лесу или… на что вы живете?
– Нам помогает мой папа и родители Зафара. Ты ведь помнишь, что у его отца большой огород? Мой отец дает нам молоко, а куры у нас свои – это и мясо, и яйца. А Еуген снабжает овощами.
– Нет, я как-то забыла, что Зафар сын Еугена… Так вы и дальше планируете жить только на помощь родителей?
– Конечно, нет! Как только Юнион подрастет, папа обещал отдать нам теленка. Ну, если родится. Да и огород у нас тоже свой есть, маленький, правда, но нам хватит.
Я поставила чайник на плиту. Выровняла дыхание, успокаиваясь. Дария говорила таким тоном, словно ничего не происходит… А хотя, может быть, действительно ее семейная ситуация в норме вещей? Мне этого не понять, я была воспитана любящими друг друга родителями, а после – одинокой Гердой.
А моя семья с Саваром хоть и не отличалась идеальностью, но все же муж был мужчиной. В первую очередь, он был мужчиной, а не молодым любителем доступных девушек. Подумав об этом, я мысленно дала себе оплеуху. Если я такая “умная”, что обвиняю Дарию в глупости, почему сама-то не ушла от Савара? Потому что это сложно. В этом мире сложно остаться одной с ребенком, пусть и в деревне. И не мне указывать подруге, что ей делать.
– Расскажи мне лучше, что произошло в деревне за последние восемь лет? – попросила я. – Я частично уже знаю, что ты замуж вышла, родила, да и Клара не отставала. А что еще?
– Ох! – Дария вгрызлась в пирожок, выудив его из корзинки, которая все еще стояла на столе. – В двух словах и не расскажешь, но попробую… Мой папа и папа Зафара поженили нас. Я не была против, все-таки кроме Зафара тут и парней-то особо нет, все либо старые, либо еще совсем молодые.
– Где вы проходили свадебный обряд?
– Так прямо здесь, в деревне. Папа уполномочен на заключение браков.
– Самим собой?
– Ну, да… Но не важно. Мы женаты, и все тут. Вон, посмотри, – подруга тряхнула запястьем, и серебрянный браслет зазвенел. – Брачный браслетик, все по-настоящему. Но что обо мне! Ты бы знала, что натворила Матильда!