– Вы не любите музыку, — сказала она.
Но сеньор Бенхамин уже пошел — на цыпочках, чтобы не спугнуть стервятников. Мина вернулась к своей работе только когда увидела, как он стучится к зубному врачу.
– Насколько я понимаю, — сказал, открывая ему дверь, зубной врач, — у хамелеона чувствительность в глазах.
– Возможно, — согласился сеньор Бенхамин. — Но почему тебя это занимает?
– По радио только что говорили, что слепые хамелеоны не меняют цвета, — ответил врач.
Поставив раскрытый зонтик в угол, сеньор Бенхамин повесил на гвоздь пиджак и шляпу и уселся в зубоврачебное кресло. Зубной врач перетирал в ступке какую-то розовую массу.
– Чего только не говорят, — сказал сеньор Бенхамин.
– О хамелеонах?
– Обо всех и обо всем.
Врач с приготовленной массой подошел к креслу, чтобы сделать слепок. Сеньор Бенхамин вынул изо рта истершийся зубной протез, завернул его в платок и положил на стеклянный столик рядом с креслом. Беззубый, с узкими плечами и худыми руками, он напоминал святого. Облепив розовой массой десны сеньора Бенхамина, зубной врач закрыл ему рот.
– Вот так, — сказал он и посмотрел сеньору Бенхамину прямо в глаза, — а то я трус.
Сеньор Бенхамин попытался было сделать глубокий вдох, но врач не дал ему открыть рот. «Нет, — мысленно возразил сеньор Бенхамин, — это неправда». Он, как и все, знал, что зубной врач был единственным приговоренным к смерти, не пожелавшим покинуть свой дом. Ему пробуравили стены пулями, ему дали на выезд двадцать четыре часа, но сломить его так и не удалось. Он перенес зубоврачебный кабинет в одну из комнат в глубине дома и, оставаясь хозяином положения, работал с револьвером наготове до тех пор, пока не закончились долгие месяцы террора.
Занятый своим делом, зубной врач несколько раз читал в глазах сеньора Бенхамина один и тот же ответ, только окрашенный большим или меньшим беспокойством. Дожидаясь, чтобы масса затвердела, врач не давал ему открыть рот. Потом он вытащил слепок.
– Я не об этом, — сказал, задышав наконец свободно, сеньор Бенхамин. — Я о листках.
– А, так, значит, это волнует и тебя?
– Они — свидетельство социального разложения. Он вложил в рот зубной протез и стал неторопливо надевать пиджак.
– Они свидетельство того, что рано или поздно все становится известным, — равнодушно сказал зубной врач.
А потом, взглянув на грязное небо за окном, предложил:
– Хочешь, пережди у меня дождь.
Сеньор Бенхамин повесил зонт на руку.