Но никто не обратил на неё внимания. Все следили за Шиюэ, наблюдали за его представлением, то и дело раздавались одобрительные возгласы:
– Ай, молодца, Шиюэ, ай молодца…
Почувствовавший поддержку Шиюэ разошёлся ещё больше, радуясь устроенной суматохе. Окружающие его то прыгали, то отскакивали в сторону, демонстрируя, какие они ловкие и смелые.
– Нам нужно сделать так, чтобы народные массы начали есть мясо, не беспокоясь о его качестве, а ещё установить марку Хуачан, завоевать славное имя… – Это уже выступал с речью Лао Лань.
Временно перестав следить за Шиюэ, я стал искать взглядом отца. Мне казалось, что как директор мясокомбината, он в этот момент должен стоять где-нибудь рядом с председателем. Но он, несмотря ни на что, оставался около кострища. Сильнее всего меня раздосадовало даже не то, что он по-прежнему стоял там. Большинство людей туда привлёк Шиюэ, только несколько стариков сидели на корточках на берегу сточной канавы, словно пришли погреться у огонька. Стояли лишь двое – отец и подчинённый дядюшки Ханя в форме. В руке он тоже держал железный прут и время от времени шуровал им в огне, словно выполняя священный долг. Отец стоял, не сводя глаз с огня, он смотрел на дым торжественно и благоговейно, его европейский костюм коробился от жара и издалека казался похожим на горящий лист лотоса, дотронься до него рукой – и он рассыплется.
В душе у меня вдруг зародился страх. Мне показалось, что у отца что-то с психикой. Я испугался, что случится следующее: отец бросится в огонь и принесёт себя в жертву, как это мясо. Таща за руку сестрёнку, я бегом бросился к кострищу. В это время за нашими спинами послышались возгласы, а потом громкий смех. Я невольно обернулся. Оказалось, что плясавший на пруте Шиюэ большой кусок мяса взлетел в воздух, как огненная ворона, и опустился на крышу одного из стоявших у края дороги лимузинов. Водитель лимузина заорал от испуга, стал ругаться и прыгать, пытаясь скинуть горящее мясо, но лишь обжёгся. Он понимал, что, если не скинет это мясо, лимузин может загореться, а то и взорваться. Но беда ум родит, он скинул кожаную туфлю и спихнул горящее мясо на землю…
– Мы непременно должны установить строгие препоны и, следуя священному долгу, не позволять ни одному куску бракованного мяса покидать наше предприятие… – Полный воодушевления голос начальника станции контроля дядюшки Ханя на какое-то время перекрыл голоса на шоссе.
Мы с сестрёнкой подбежали к отцу, стали толкать и щипать его. Он неохотно оторвал взгляд от костра, опустил на нас и хрипло, словно обгоревшим в костре голосом, проговорил:
– Дети, что вы задумали?
– Пап, ты не должен стоять здесь! – воскликнул я.
– И где же, по-вашему, должен стоять папа? – горько усмехнулся отец.
– Ты должен стоять там! – указал я на место проведения собрания.
– Дети, папе это немного надоело.
– Пап, это ни в коем случае не должно надоедать, – сказал я. – Ты должен учиться у Лао Ланя.
– Вы надеетесь, что папа станет таким? – потемнев лицом, мрачно проговорил отец.
– Да. – Я посмотрел на сестрёнку. – Мы надеемся, что ты будешь ещё круче, чем Лао Лань.
– У того, кто учит песенкам, петь не получается, дети, – сказал отец, – но ради вас папа попробует.
Тут торопливо подошла мать и вполголоса взволнованно обратилась к отцу:
– Что с тобой? Сейчас твоя очередь говорить. Лао Лань велит тебе срочно подойти.
Бросив взгляд на кострище, отец без всякого желания произнёс:
ebooksa