Лягушки

– Ну а как можно подтвердить, что все сказанное тобой – правда?

– Можете спросить того же Чэнь Би, – ответил я.

– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался другой полицейский повыше ростом, не отрывая глаз от рекламного щита. – Может, в больницу отвезти?

Я пошевелил ногами – вроде уже двигаются, глянул на раны на руках и ладонях – кровь уже не течет.

– Если это тебя не смущает, тогда поехали с нами в участок, составим протокол, – сказал тот, что с бородавкой. – А если не нужны лишние хлопоты, возвращайся домой и приводи себя в порядок.

– Неужели так можно, не определив, кто прав, кто виноват? – удивился я.

– Есть, конечно, и правые, и виноватые, дедуля, – начал тот, что с бородавкой, – но нам нужны доказательства, свидетели. Ты можешь сделать так, чтобы этот Чэнь Би, эти торговцы рыбой выступили в качестве свидетелей? Можешь поручиться, что эти две женщины и мальчишка не оговорят тебя в один голос? Этот паршивец – племянник Чжан Цюаня, настоящего бандита из бывшей деревни Дунфэнцунь. Как есть негодяй, но он еще ребенок, как с ним быть?

– Ладно, – согласился я, – на этом и порешим, будем считать, мне не повезло.

– На ошибках учатся, в таком солидном возрасте нужно поменьше шататься по улицам да совать нос куда не надо. Сиди дома, играй с внуками, наслаждайся радостями семейной жизни, разве плохо!

– Спасибо вам, зря только государственный бензин потратили, казенную машину гоняли, да и вам хлопот прибавил.

– Ты что, дед, смеешься над нами?

– Что вы, что вы, разве я посмею, я искренне говорю, абсолютно от души!

«Бородавка» с высоким повернулись, чтобы уйти, а третий, с квадратной физиономией и широким ртом, остался стоять не двигаясь и не отрывая глаз от рекламного щита.

– Поехали, брат Ван! – окликнул его «бородавка». – Увидел младенцев, так и ноги не ходят?

– Такие милые! – причмокнул губами большеротый. – Ну просто прелесть!

– Так давай, срочно женушке посев-то и произведи! – хмыкнул «бородавка».

– Да солончак она у меня, засевай не засевай, не вырастает ничего!

– Ты вместо того чтобы на жену грешить, сам пошел бы да проверился, – подал голос высокий. – Кто знает, может, у тебя семя пересушенное!

– Да разве бывает такое… – протянул большеротый.

Переговариваясь так, они сели в машину, а я остался под щитом. В душе царили подавленность и беспомощность. Поедь я вместе с ними в полицейский участок для составления протокола, что бы из этого могло выйти? А эти две тетки – раз уж они две из трех дочурок Чжан Цюаня, стало быть моя тетушка – их заклятый враг. Тогда до меня дошло также, почему этот мальчишка именно лягушкой напугал тетушку до полусмерти. Его подучили мать с теткой, чтобы таким образом отомстить за его бабку, хотя в ее смерти моя тетушка была неповинна. Но о какой справедливости можно говорить с такими людьми? Ладно, будем считать, что мне не повезло. Нет, это правитель небесный мне испытание устроил: выдержишь и обретешь покой. Я – человек великих устремлений, сейчас пишу пьесу, все эти случайные встречи и ощущения – первоклассный художественный материал. Великим людям и дано стать великими потому, что они могут вынести мучения, унижения, которые не под силу обычным людям, как, например, Хань Синь[106], которого заставили проползти между ног, как Конфуций, страдавший от голода в уделах Чэнь и Цай, как глотавший собственные испражнения Сунь Бинь…[107] Что мои незначительные мучения, что испытанные мной малые унижения по сравнению с деяниями этих совершенномудрых людей прошлых эпох? С этими мыслями, сенсей, я воспрянул душой, стало легче дышать, глаза просветлели, стали постепенно возвращаться силы. Поднимайся, Кэдоу, небо поставило перед тобой важную задачу, ты должен решительно принять все невзгоды, не надо роптать, не надо ни на кого досадовать.